Александр Брагинский - Жан-Поль Бельмондо. Профессионал

На картине «Нежный подонок» я познакомился с удивительной личностью – актером Далио. Чтобы понравиться женщинам, он подводил себе глаза. Мы снимали на Таити. Отличные воспоминания! Мы здорово кутили во время съемок. Это также один из редких случаев, когда со мной снимался мой друг Мариель. Другой такой случай – «Уик-энд в Зюйдкооте». Мы тогда устраивали всяческие розыгрыши. Пьер Монди был очень смешлив, а Франсуа Перье умел выкинуть коленце с непроницаемым видом. В одной из сцен была занята огромная массовка с танками и авиацией. Мы с Монди шли прямо на камеру. И вот этот негодяй произнес нечто потешное в тот самый момент, когда режиссер крикнул: «Мотор!» Я корчился от смеха, Монди тоже. Пришлось все начинать сначала… Верней был в ярости. «Зюйдкоот» – фильм, сумевший выдержать испытание временем. А, между прочим, к Вернею отношение было довольно презрительное. Особенно после фильма «Ограбление», который собрал кучу денег. Я снялся у него в восьми фильмах. В наших отношениях никогда не было и тени раздоров.

«Горит ли Париж?» и «Казино Руаяль» были суперпродукциями, в которых я сыграл маленькие роли, но разного калибра. В «Горит ли Париж?» снимался Керк Дуглас. Он дал согласие участвовать в фильме лишь в том случае, если в нем будет занят и Бельмондо. И продюсер Поль Гетц, мой старый недруг, повернулся на 180 градусов, утверждая, что я хорош собой и обаятелен. Я же снялся в нем исключительно из-за денег. Мне заплатили огромный гонорар. Совсем иначе получилось с «Казино Руаяль». Его продюсер Фелдман был другом Урсулы Андресс. Я как раз жил у нее в Голливуде. Однажды меня попросили заехать на съемку и произнести только одну фразу «Пришел француз» и побоксировать два-три раза в перчатках. После чего мое имя в титрах значилось огромными буквами. И на афише тоже. Но это были друзья, и я промолчал…

Как это не покажется удивительным, но все эти люди хотели, чтобы я снимался в Голливуде. Мое фото даже поместили на обложке «Лайфа» и прозвали «французским любовником». Но моя репутация дальше «Гринвич-Вилледж» не пошла. Я не хотел сниматься там, ибо не учился английскому языку. То был чисто земной рефлекс. «Мне хорошо платят дома, к чему же рисковать в Америке?» Я представлял себя в роли итальянца или француза, но только не американца, какими их играл Стивен Маккуин. К чему я был им? Если угодно, мне никогда не снились американские сны… К тому же, как мне представляется, я – типичный француз. Если бы меня вырядили в ковбоя, это бы вызвало только смех.

Ко всему прочему я привык сниматься в хорошей компании. Даже на картине Луи Малля «Вор» – не знаю, понравится ли ему то, что я скажу – мы здорово повеселились. В фильме снимались красивые актрисы Мари Дюбуа, Франсуаза Фабиан, Женевьева Бюжольд, а также дебютировавшая Марлен Жобер. То, как работают в Голливуде, я увидел во время съемок фильма Лелуша «Мужчина, который мне нравится». Дело было на студии «Юниверсл». В соседнем павильоне снимался другой фильм. Какие уж там шутки! В таких условиях я бы потерял все свои способности.

Кстати, «Мужчина, который мне нравится» оставил хорошие воспоминания. Мы сумели поездить по Америке. Вместе с Клодом и Жирардо мы использовали для этого автомашину, летали на самолете над Большим Каньоном. Ну, настоящие каникулы!

Во Франции есть немало фильмов, пригодных для «ремейков». Уж коли американцев это устраивает, никто не станет им перечить. Картина «О!» – пример тому. Я сказал Кристофу Ламберу, что в ней есть для него роль. Но его не взяли. В основу сценария был положен отличный роман Хосе Джованни. Однако сценарий не получился. В нем маленькая продавщица превратилась в «ковер-герлс». И когда ей дарят меховое манто, это не слишком убедительно. Конец тоже был испорчен. Герой выходил с поднятыми руками, а следовало снять что-нибудь на крыше, где в него стреляли, и он прыгал… В приключенческом фильме нельзя размазывать действие. Если герой становится похож на педика, то совсем плохо. Когда в эпоху «Сирены с „Миссисипи“ я ходил на матчи по боксу – в Париже тогда устраивались замечательные встречи! – парни мне говорили: „Как вы допустили, чтобы вами помыкала всякая шлюха? Вы должны были ее удушить в конце фильма, а вы хнычете“. Они были в ярости.

Мерзавца мне удалось сыграть в «Воре». Однако провала фильм не избежал. Сегодня же эта картина считается одной из лучших у меня. Я-то очень люблю своего героя. А меня упрекали за то, что он пассивен. Когда я дурачусь на экране, мне говорят, что это уж слишком. А по выходе фильма на экран известный критик «Нувель Обсерватер» Жан-Луи Бори утверждал, что я засыпаю на ходу.

«Сирену» критика раздолбала тоже. А как иначе, ведь там участвовали Трюффо, Денёв и Бельмондо. Работать с Трюффо было очень приятно. Он любил актеров. А после провала фильма написал письмо – известно, что он любил писать письма! – извиняясь за то, что втянул меня в эту историю.

С Аленом Делоном мы знакомы с тех пор, когда встречались на улице Сен-Бенуа. Единственная проблема в наших отношениях связана с афишей «Борсалино». Потом у нас всегда были отличные отношения. Он знал, что я не покушаюсь на его роли, а я понимал, что он не интересуется теми, которые люблю я. У нас был не то чтобы разный зритель – иные любят нас обоих, а другие обоих терпеть не могут. Мы шли параллельными курсами. То говорили «Делон лучше», а то «Бельмондо лучше». Настоящей ревности у нас никогда не было. Мы играли разные роли. И всегда оставались друзьями. Вопреки легенде, съемки «Борсалино» прошли отлично. Мы работали в Марселе, перед нами продефилировали все местные мафиози. Мы договорились, что на афише будет «Бельмондо и Делон в фильме…», а написали «Ален Делон представляет…» и далее как уговорено. Но все уладилось. Продюсером был он (хотя по дороге фильм подхватила фирма «Парамаунт»). Но до того, как Делон закапризничал по поводу титров, был очень любезен и отлично заплатил. Семидесятые и восьмидесятые годы были золотым веком для актеров. Им тогда платили лучше, чем сегодня. Сегодня, когда ты еще и сам себе продюсер, подсчитать свои доходы не просто.

На картине «Мозг» я впервые встретился с Жераром Ури и снова с Бурвилем. Когда я был еще не известен, мы снялись с ним в «Странном воскресенье», где я должен был играть на трубе. А так как я не музыкант, он с интересом наблюдал, как я обращаюсь с этой трубой. Во время съемок Бурвиль обожал рассказывать идиотские анекдоты, заливаясь при этом своим потрясающим смехом. И чем грубее был анекдот, тем больше он хохотал. Он восхищался опереттами. Это был превосходный актер, который просто любил нести всякую чушь. Весьма по-британски чопорный Дэвид Нивен ничего не понимал. Съемки оказались не простыми, несмотря на хорошее настроение моего друга Ури. Они продолжались столь же долго, как «Новобрачные II года» Раппно – не три месяца, а целых пять, – которые снимались в Румынии, где шел снег и нас окружали румыны, которым платили хуже, чем нам, и они не являлись на съемку. Сегодня к нарушениям графика съемок относятся иначе. Даже говорят: «Неужели уложились?»