Ирина Баранчеева - Семейная жизнь Федора Шаляпина: Жена великого певца и ее судьба

И этот мечтательный разговор в духе Манилова, как правило, заканчивался тем же, чем и начинался.

Шаляпина привлекало другое — охота, рыбная ловля, катание на лодке, а иногда и на лошади верхом.

С большим удовольствием Шаляпин демонстрировал гостям специальные комнаты — «охотничью», «рыболовную» и «столярную». В «охотничьей» и «рыболовной» размещались все принадлежности и самые новейшие изобретения для охоты и рыбной ловли. В «столярной» Шаляпин шутил, что если уйдет со сцены, то будет зарабатывать себе на жизнь столярным искусством.

Ратухино было преуспевающей усадьбой начала XX века, в которой сохранялось много черт века XIX. Шаляпин держал великое множество собак — несколько волкодавов, гончих, борзых и водолазов. Зимой он приезжал в имение охотиться на волков. А один раз ему даже повезло убить медведя. Кабинет Шаляпина украшал трофей — медвежья шкура.

Летом были иные развлечения. После обеда хозяева и гости отправлялись кататься на лодках. У Шаляпина на реке была целая флотилия — лодки всевозможных сортов — большие для прогулки со столом посередине и скамьями по бокам, маленькая, средняя и даже гоночная, приобретенная у яхт-клуба.

В эти краткие моменты отдыха Шаляпин старался выкроить время из своих светских обязанностей и уделить больше внимания детям. Журналист Н. А. Соколов, подписывавшийся странным именем Diabolo, который отдыхал в Ратухино вместе с многочисленными друзьями и знакомыми Шаляпиных, отметил, что после завтрака Шаляпин обыкновенно проводит время с детьми — «рисует им картинки, которые они очень любят, играет с ними в игрушки и мяч, катается на лодке или же ловит с ними рыбу с мостков купальни». «Они ведь все в меня — большие любители рыбной ловли!» — с улыбкой признавался он.

Дети с нетерпением ждали приезда отца. Плели из цветов гирлянды, украшали дом. Когда на станцию к поезду отправлялся тарантас, запряженный любимым конем Шаляпина Дивным, дети не могли усидеть дома и бежали папе навстречу. А в Ратухино все уже было готово к его приезду. Иола Игнатьевна старалась угодить вкусам Шаляпина, сделать все так, чтобы доставить ему удовольствие…

«Когда мы вернулись на дачу, — вспоминает об одном из таких приездов отца Ирина, — все семейство уже сидело за чаем на террасе. На столе, покрытом кустарной скатертью, красовались „ярославские туболки“ (пироги с творогом), свежая земляника, варенье. Почетное место занимала большая глиняная крынка с топленым молоком, рядом лежала деревянная ложка. Отец очень любил топленое молоко и просил, чтоб его подавали в крынке и разливали бы деревянной ложкой. Он говорил, что это напоминает ему детство…

А вечером состоялся спектакль, приготовленный нами специально для отца. Гостей набралось со всех ближайших деревень. Не все, конечно, попали на спектакль, но фейерверк, иллюминацию и бенгальские огни видели все».

В ночное небо взлетали разноцветные огни, рассыпаясь искрами, освещая счастливые лица детей, Иолы Игнатьевны, Шаляпина… Но какой хрупкой и эфемерной была эта иллюзия счастливой и крепкой семьи! Всего один удар — и она могла рассыпаться, как карточный домик…

Еще одним любимым развлечением обитателей Ратухино были пикники.

«Рано утром к даче подавалась линейка, запряженная парой лошадей, — пишет в своих воспоминаниях Ирина. — За линейкой подъезжал тарантас-шарабан, плетеный, крытый черным лаком, набитый душистым сеном, в который впрягалась лошаденка нашего общего любимца деда Емельяна из деревни Старово.

На линейку усаживались малыши и гости; в тарантас садились отец с матерью, а на телегу, нагруженную всякими кульками, самоваром, посудой, вскарабкивались мы, старшие дети. И наконец все двигались в путь.

Ездили мы чаще всего на наше излюбленное место „Обрыв“, где природа была необычайно живописна. Высокий берег реки Нерль круто обрывался. Река, извиваясь среди лугов, терялась вдали, где виднелся густой сосновый лес. Пахло хвоей, цветами, осокой.

Прямо на траве стелили огромную скатерть, на которую складывали все привезенное. Особенно любили мы ставить самовар…

Усевшись на траве вокруг самовара, мы с особенным наслаждением уплетали деревенские сласти, запивая их горячим чаем. Отец рассказывал нам были и небылицы, на что он был большой мастер.

Иногда мы просили его рассказать о своем детстве, о Казани…

Потом мы шли купаться… Накупавшись вволю, все снова шли к обрыву и, когда сгущались сумерки, зажигали огромный костер, через который с разбегу прыгали. Но отцу благодаря его огромному росту прыгать не приходилось, он просто перешагивал через костер, вызывая этим восторг всех ребят.

Когда становилось совсем темно, мы ходили собирать светляков и насаживали их в волосы отца и бороду деда Емельяна.

С обрыва уезжали уже ночью. Усевшись в свои экипажи, с шутками и смехом, усталые, но счастливые, мы возвращались домой под таинственный шум леса, веселый звон бубенцов и удалую русскую песню».

Это были незабываемые мгновения — незабываемые, потому что очень редкие… Гораздо чаще случалось что, бывая в Ратухино даже и в эти считанные дни, Шаляпин умудрялся уехать куда-нибудь на рыбалку или охоту со своими друзьями К. Коровиным и В. Серовым. Утром, чуть свет, за ним присылали плетеный, крытый черным лаком тарантас. Ирина, любимица отца, выходит проводить его… Раннее утро, дорога подернута туманом, блестит роса на траве… Забрав палатку и съестные припасы Шаляпин покидает их на несколько дней…

Было у них еще одно имение — Отрадное на Волге, которое Шаляпин купил в 1910 году. Места вокруг были изумительно красивые. Рядом с глубоким оврагом, окруженным со всех сторон рощами, в конце липовой аллеи, построили для Шаляпина новый дом. Иногда заезжал сюда Шаляпин, иногда Иола Игнатьевна с детьми, но это было скорее временное пристанище. Настоящая жизнь текла в Ратухино.

Кроме того, семья много путешествовала. Иола Игнатьевна жалела своих детей, которые были лишены отцовской ласки, и старалась превратить их жизнь в праздник, сделать из жизни сказку — с поездками по России и за границей, с детскими спектаклями, фейерверками и балами. Но разве этим можно было компенсировать отсутствие отца?

А дети между тем подрастали. Иола Игнатьевна решила дать им превосходное образование — они учили иностранные языки, занимались музыкой. Борис увлекался рисованием, все остальные грезили театром. Ничто не заслоняло безоблачный горизонт их беззаботного существования, ничто не предвещало грядущих потрясений. Кто бы тогда мог подумать о том, что в недалеком будущем этот праздничный карнавал жизни будет безжалостно разрушен?..