Николай Ильин - Гвардейцы в воздухе

Жизнь гвардии майора Ефремова была спасена, а объятый пламенем самолет Попкова, не слушаясь рулей, стремительно понесся вниз. Загорелся комбинезон, пламя жгло руки и лицо. Летчик стремился спасти машину, не безрезультатно. Напрягая последние силы, почти без сознания от страшной боли, перевалился через борт кабины и, не раскрывая парашюта, стал падать с трех тысяч метров. Открыл он прогоревший парашют почти у самой земли.

Приземлился, к счастью, на топком болоте. Это и спасло. Обгоревший Попков весь день брел по лесам. Его подобрали наши солдаты. Когда он пришел в себя на госпитальной койке, первое, что сделал, это знаками попросил карандаш, бумагу и написал: "Сообщите в полк, что я живой".

Вскоре над госпиталем закружился По-2. Потом в палатке появились Игорь Шардаков и Коля Макренко. Они привезли радостную весть Виталию Попкову: он награжден орденом Ленина. И тут у него сквозь потрескавшиеся губы прорвались первые слова: "Спасибо, друзья!"

Прошло много времени, прежде чем Попков вернулся в полк. На аэродроме Ефремов обнял его, поцеловал.

- Век буду помнить за спасенье.

В излучине Дона Попков уничтожил пять фашистских самолетов. В боях за Донбасс счет их увеличился до шестнадцати. Гвардии младшему лейтенанту Попкову вручили орден Отечественной войны I степени.

Середина лета. Разгар Курской битвы. На левом фланге, на Белгородско-Харьковском участке действовал наш авиаполк, оснащенный истребителями "Лавочкин-5".

Курская битва вошла в историю как несравненное по размаху и напряжению танковое сражение. Но если кто полагает, что сражение в небе тогда было менее напряженным, тот ошибается. Приходилось выполнять до шести вылетов в день. И почти каждый из них не обходился без боя.

В тот день для Попкова был третий вылет. Ставший к тому времени командиром звена, он вел восьмерку "лавочкиных". Задача - прикрыть дальние подступы к аэродромам базирования нашей штурмовой авиации. Командование приблизило их на минимальную дистанцию к полю боя, на котором "илам" надо было взаимодействовать с наземными войсками. Прикрыть дальние подступы значило действовать за фронтовой чертой, над вражескими боевыми порядками. Контратаковать и рассеивать любую группировку вражеских истребителей или бомбардировщиков. Атаковать любую разведывательную машину врага...

А вот и они. Восемнадцать пикирующих бомбардировщиков "Юнкерс-87" под прикрытием шести истребителей "Мессершмитт-109". Искусно прикрывшись ослепительным солнцем, они тем не менее не смогли спрятаться от зорких глаз летчика Попкова.

- Пчелкин с ведомым, остаетесь на высоте - связать "мессеров". Остальные за мной - атаковать "лаптежников"! - последовал по радио приказ.

И "лавочкины", оставляя за собой черные дымки выхлопа, ринулись, на врага.

Стремительное сближение с "юнкерсами". Те ощетинились, стали отбиваться. Короткий залп из всех стволов бортового оружия истребителей. С первого же захода пара вражеских пикировщиков с черными шлейфами пошла на последнюю "посадку". Строй остальных рассеян. Дымя длоторами, бомбардировщики спешно удалялись на запад.

- Ага, побежали! - раздался в наушниках торжествующий голос одного из подчиненных Виталия.

- Рано праздновать победу! - оборвал его командир. - Смотрите внимательней - ниже новая группа,

Прибавили обороты. Сомкнулись плотней. Атаковали. Сбили еще одного. Рассеяли еще один строй вражеских машин. Да так, что их истребители вмешаться не успели. И... попали в зону вражеского артиллерийского огня. Черные бутоны разрывов усеяли небо. Вмешались гитлеровские зенитчики.

Вспыхнув, вражеский зенитный огонь столь же внезапно погас. Но и тут наши летчики не услышали в шлемофонах командирского "вздоха облегчения". Раздалось предостережение:

- Не прозевать новые атаки! Реплика оказалась кстати.

- Вижу пятерку "мессеров" слева внизу, - это голос Александра Пчелкина, оставшегося на высоте. - Э-э-э! Да тут старый знакомый...

Лидером пятерки шел "мессер" с оранжевыми окантовками крыльев, с носом той же раскраски. Белая спираль, нанесенная на оранжевом коке винта, медленно ввинчивалась в воздушное пространство. С мстительной жадностью хищник принюхивался к воздуху. Раскрашенную машину знали на фронте. Ею управлял опытный гитлеровский ас. Фашисты гордились им и оберегали его.

Попков разглядывал его. Давненько не виделись. Это тот самый, что бесчинствовал в небе над излучиной Дона, возле Богучара. До самого января 1942. Опаснейший враг. Всегда надежно прикрытый. Сваливается на жертву внезапно. Исчезает столь же стремительно. Загубил двоих однополчан. Были периоды, когда он исчезал на определенное время, а затем снова появлялся.

Давно ждали встречи с ним наши летчики. И вот случай подвернулся. "Что ж, можно и потягаться. Мне б его достать! Пчелкину, однако ж, сподручней".

- Атакуй, Саша!

- Есть, командир!

И пошел Пчелкин с ведомым. Только с кончиков крыльев сорвались молочные струи закрученного бешеным уплотнением воздуха. Всего-то мгновение продолжалось это сближение. Командир с напарником уже занял необходимую высоту. Остальной четверкой "лавочкиных" заблокировал четверку "мессеров", прикрывавших "оранжевого".

А тот уже сошелся с Пчелкиным. Оба полоснули огнем. Оба промазали. И закрутилась карусель.

Раз за разом самолеты атакуют. В какое-то мгновенье наш товарищ слишком увлекся. И фашист задел-таки его огненной трассой. Но подраненный Пчелкин на подбитой машине удержался в строю до конца того памятного полета. Школа 5-го гвардейского полка!

В самый острый момент схватки пошел на "оранжевого" сам Попков. Немец принял бой.

В какие-то считанные секунды, идя навстречу друг другу, они обменялись несколькими короткими очередями бортового оружия и тут же разошлись в разные стороны. "Мессер" отвернул вправо и пошел с набором высоты, а Попков влево. Снова сошлись.

Попков попытался атаковать Ме-109 в лоб. Неудачно. Снова развернулись и снова в атаку. Немецкий летчик применил замысловатые виражи и боевые развороты, пробовал атаковать из разных положений. После серии стремительных атак, которые умело отразил Попков, фашист пришел в ярость, усилил натиск. Порой сходились так плотно, что ясно видели лица друг друга. Гитлеровец нажимал на все более головокружительный пилотаж.

Попков все время наступал ему, как говорится, на хвост. Однако не стремился к преимуществу в темпе. Приберегал силы. Присматривался к рисунку, к очередности вензелей. И. наконец стал верно угадывать следующий ход противника. Даже те эвалюции "мессера", которые давали возможность использовать и субъективные свойства фашистского аса, и объективные технические преимущества конструкции самолета Семена Лавочкина над конструкцией Вилли Мессершмитта.