Георгий Литвин - Выход из мёртвого пространства

Прошу понять меня правильно: я вовсе не в претензии на недостаток уважения к Солдату Великой Отечественной. Уважения больше чем хватает. В речах и докладах звучат обязательно слова благодарности ему, грудью защитившему страну, испытавшему все тяготы войны. И памятники ему отрывают, и песни слагают, пионеры цветы к памятникам возлагают. Пишу так безо всякой иронии. Все правильно, все так и надо. Но опять процитирую поэта: "И все же, и все же, и все же..."

Как-то получилось так, что Солдат стал этаким обобщенным образом. Как на плакате: добрая улыбка из-под седых усов, широкие ладони, ласково гладящие головку внука, ордена на лацкане пиджака... Любить и уважать такой "обобщенный образ" куда как просто и приятно. И в одной квартире он с тобой не живет, и но ночам его кашель не мучает, и опрятен он всегда, и характер к старости ничуть не испортился.

К сожалению, не с плакатными, а с вполне реальными, земными солдатами-ветеранами дело обстоит чаще всего иначе. И любить их, и заботиться о них - большой труд и для души, и для тела. И если, дорогие читатели, вы искренни хотя бы наедине с самими собой, то я уверен, что вы согласитесь со мной.

Не помню, кто сказал, но сказал, по-моему, точно: о социальном и нравственном здоровье общества судить можно но тому, как в нем относятся к старикам. Вот и давайте посмотрим на нашу ситуацию через призму этого утверждения. Поздравительные открытки ветеранам к празднику - это обязательно, может быть, и цветы - но это уж как кому повезет; в магазинах можно без очереди, на вокзалах тоже, но никто не гарантирован от того, что могут и накричать, и оскорбить, и оттолкнуть. Вывод напрашивается сам собой: мы больны лицемерием. Нужны еще подтверждения? Пожалуйста!

Десятки газет публикуют заметки под заголовком "Награда нашла героя". Речь в них, как правило, идет о том, что юные следопыты обнаружили гражданина X, который по время войны был награжден орденом или медалью (или даже несколькими), но они не были ему вручены. И вот теперь, спустя сорок пять лет... И так далее в том же духе. Вроде бы положено ликовать вместе с автором заметки. А не хочется. Потому что возникают вопросы. Первый: почему искали целых сорок пять лет и нашли лишь с помощью детей? А если бы те дети порешили заняться не поиском героев, а, например, прополкой грядок (дело тоже полезное), то так и остались бы солдаты без наград? Да и искали ли их те, кому это положено по должности? Вопрос конечно, риторический: нет, не искали. Вопрос второй: а почему солдат сам не обратился куда следует за положенной наградой, ведь о том, что его к ней представили, он скорее всего знал? Из-за скромности? Может быть. Но скорее всего потому, что побоялся: а вдруг шуганут да еще и пристыдят?

Еще пример из газеты: "Замечательный подарок получили инвалиды и ветераны войны - новый госпиталь с современным оборудованием..." Уж тут, простите, просто чертыхаться хочется. А где же ветераны сорок лет с лишним лечились? По-прежнему в медсанбате, что ли? И что за дед-мороз им такой подарок преподнес? Нет, не дело это все, совсем не дело!

И еще раз прошу понять меня правильно: я не требую и не прошу новых льгот для солдат-ветеранов, решений, постановлений, указов и разъяснений. Я очень хочу, чтобы выполнялись те, которые уже приняты. И выполнялись не по обязанности, через силу, но чтобы выполнение их было естественной человеческой потребностью, а не барственным жестом. Но для этого мы должны стать цивилизованнее, культурнее, благороднее. Пока же по-прежнему: "Города сдают солдаты..."

Я слишком сгустил краски? Может быть. Но это уже синдром человека, впервые за много лет попавшего на трибуну и стремящегося сказать обо всем, что наболело, и в максимально резкой форме - чтобы проняло.

Теперь снова возвращаюсь к тому, с чего начал: если эту мою рукопись издадут, читать ее (надеюсь!), скорее всего, будут ветераны войны и те, кто носит военную форму сегодня. И опять-таки не буду скрывать: очень хочется, чтобы читали сегодняшние военные не только с исторической точки зрения, а с самой что ни на есть современной. Порой слышишь: "Какая может быть в армии демократизация, какая перестройка? Жить и служить надо по уставу - вот и вся перестройка!" И вспоминаю я тогда слова, сказанные Яковом Дмитриевичем Басиловым, который прошел путь от младшего офицера царской армии до генерала нашей армии. Советской. Было это вскоре после войны, и служил я у него адъютантом-переводчиком. Выступал тогда генерал перед офицерами и сказал вот что:

- Если вы хотите, чтобы вас уважали подчиненные, достигнуть этого довольно просто. Вы должны относиться к ним так, как мать относится к своим детям. Видели вы когда-нибудь, чтобы мать села за стол первой? Нет, сначала она накормит детей, а уж потом сама кушает. Если и вы будете так поступать, подчиненные станут вас любить. Нужны строгость, порядок, организованность, но они будут пустым звуком, если не будет справедливости!

Вроде бы формула простая, элементарная даже. Но как много за ней стоит! Вот и я попытался как мог рассказать об атмосфере, царившей в нашем полку. Атмосфере доверия, внимания друг к другу, когда начальник очень внимателен к предложениям подчиненных, не стесняется спрашивать у них совета, а подчиненные, в свою очередь, готовы эти предложения вносить, потому что чувствуют себя полноправными участниками одного общего, очень важного дела.

Но пора заканчивать. Иначе последняя глава уже сама может превратиться в целую книгу.

Спасибо за внимание. Надеюсь, что время, потраченное на чтение написанного мной, вы не посчитаете потраченным зря.

Я был воздушным стрелком

Источник: Дуэль, 1999:44 (http://www.geocities.com/Nashville/Rodeo/8005/99/44/44_4_2.htm)

Под таким названием за год до известной августовской "рокировочки" - под лязг танковых гусениц да вопли демократов - еще в советском Крыму вышла скромная книжка с летящими на обложке штурмовиками. Автор ее Георгий Литвин воздушный стрелок тех грозных машин. В годы войны огонь из кабины его "горбатого", словно разящий меч, наводил страх на врага, а имя Георгия гремело по всему фронту. И то сказать, почти шесть десятков боевых вылетов на самолете, который немцы прозвали "черной смертью" - это очень много!.. Ведь по штурмовику, летящему на высоте соломенных крыш, били из всех видов оружия, кому только не лень - и пехота, и артиллерия, и танки. Об этом вспоминает в своей книге Георгий Афанасьевич Литвин, но, признаюсь, я больше любил слушать, как он рассказывает. Его живые, эмоциональные рассказы о боевом прошлом увлекали, захватывали - через минуту-другую ты и сам словно шел в атаку на штурмовике, взывая к истребителям: "Маленькие, прикройте. Атакую..."

...Георгия Литвина в армию призвали из Харьковского авиационного института и направили учиться в школу младших авиаспециалистов. С августа 1941 г. до начала 1943-го он уже механик по вооружению в 446-м истребительном авиаполку. "Начальник огня и дыма" из вчерашнего студента получился толковый - пушки на его самолетах работали безотказно, теорию и практику стрельбы Георгий знал хорошо, как и многие его друзья-вооруженцы. Но бои были напряженными решалась судьба России, и тогда вышел суровый приказ No 227.