Виктор Баранов - СМЕРШ. Будни фронтового контрразведчика.

Сазонов, тоже ничего не зная ни о бендеровцах, ни об оуновцах, полагал, что это разные формирования. И только приезд майора Куракина, координатора по розыску абверовской и гестаповской агентуры, дал ему возможность узнать об украинских националистах, о польской Армии Крайевой, уже проявившей себя сопротивлением в тылах двух Белорусских фронтов, и многое другое, что должен бы знать начальник отдела «Смерша» дивизии.

Петр Петрович Куракин был высок ростом, худощав. В довоенном прошлом — доцент кафедры истории в Томском университете, владел немецким и французским языками. Внешне и внутренне — типично интеллигентная личность. Сазонов даже удивился — как мог такой человек из науки попасть в их службу! Но тог, кто его сюда направил, не ошибся! Бывший доцент был автором многих статей по истории российско-германских отношений с середины девятнадцатого века до 1914 года. В его памяти хранились выкладки о развитии промышленности Германии и Пруссии, раскладе политических сил, характеристики дипломатов, многие биографии генералов. Куракин был уже немолодым человеком, в очках, с седыми висками, но с энтузиазмом молодого просвещенца, всегда готового объяснить непонятное, поделиться любыми знаниями, умел выслушать и понять собеседника. Как и каждый увлеченный педагог, Куракин, найдя в Сазонове исключительно внимательного и благодарного слушателя, вкратце поведал ему историю офицерского корпуса Восточной Пруссии, рассказал о высокообразованном генерале Гансе фон Секте — основателе вермахта после поражения Германии в 1918 году. И еще о том, что многие офицеры находились под влиянием его лекций и докладов, прочитанных в Генеральном штабе, и его доктрины: Германия должна укреплять экономические связи с СССР и никогда не допускать войны на двух фронтах.

Сазонов сидел как завороженный и готов был слушать Петра Петровича целые сутки. Потом уже, за чаем, после того, как он ознакомился с делом Лисовецкого, по просьбе Сазонова, он подробно рассказал о возникновении организации украинских националистов и их вожде Степане Бендере. Попивая чаек, Куракин от удовольствия щурил близорукие глаза и, сев на своего любимого конька — историю, с увлечением пояснял Сазонову, что в предвоенный период просоветские настроения были велики в Польше и особенно в Западной Украине — Галиции среди профсоюзов, рабочей молодежи и значительной части интеллигенции. В рядах компартии Польши было много интеллигенции и студенческой молодежи. Партия получала моральную и материальную помощь из Москвы через Коминтерн и вела небезуспешную агитацию в воеводствах среди рабочих и крестьян в тяжелые годы кризиса, охватившего почти весь мир. И на фоне безработицы, упадка промышленности и сельского хозяйства Советская Россия выглядела преуспевающим государством!

В 1936 году Коминтерн исключил компартию Польши из своих рядов, отметив в своем постановлении, что «…КП Польши стала убежищем шпионов и диверсантов…» Так образовался политический вакуум: в Варшаве социал-демократы сумели выжить и укрепиться, а в Западной Украине в короткий срок национал-социалисты создали движение за автономию Галиции, перетянув часть интеллигенции, молодежь и зажиточное крестьянство на свою сторону. А коммунисты утратили свои позиции по всей Польше. И, заканчивая свой краткий обзор, Куракин сказал:

— Как видите, Дмитрий Васильевич, на пустом месте всегда что-нибудь вырастает — природа не терпит пустоты! Сейчас много непонятного в тактике оуновцев. Мы не располагаем документальными данными из Центрального провода[27] о том, что они вступили на путь сотрудничества с немцами. Но Штаб партизанского движения располагает сведениями о том, что отдельные боевики бендеровцев вступают в контакт с полицейскими комендатурами немцев и ведут борьбу против наших партизан. Много противоречивого и непоследовательного наблюдается в их тактике; Степан Бендера после прихода немцев, на второй день, выступил во Львове на митинге горожан. И стоило ему только заикнуться о создании независимого Украинского государства, так тут же он был арестован гестапо и отправлен в Германию, в концлагерь государственных преступников. Но в то же время немцы из националистов создали дивизию СС — Галичина. Она держит оборону где-то на Львовском направлении. Как видите — сплошные противоречия, но мы с вами должны их учитывать…

Дмитрий Васильевич свыкся с Куракиным и за эти два Дня прикипел к нему всей душой! Все в нем было не так, как у многих вышестоящих представителей «Смерша», приезжавших в дивизию с разными делами по службе. Самое отрадное — он не сквернословил, обращался к окружающим на «вы». Его вышестоящие коллеги заимствовали у строевых офицеров-фронтовиков нарочито, без нужды грубое обращение к окружающим, граничащее с оскорблением и унижением. Никто уже на войне не помнил, когда в действующей армии родился вот такой новый стиль поведения и общения с нижестоящими.

До войны наши командиры, и особенно политсостав (под воздействием идеи о том, что их армия — плоть от плоти народная — от осознания, что она такая единственная в мире и должна быть лучшей), были охвачены энтузиазмом внедрения в нее просвещения и культуры! Ликвидация неграмотности, разные кружки, курсы учебы младших командиров, подготовительные курсы для поступления в академию, лекции на всевозможные темы и особенно постижение азов культуры: поведение на службе, в быту, при общении со старшими и младшими по службе — такой порыв к совершенству, красоте не мог не сказаться на облике Красной Армии. Большинство командиров всех рангов были подтянутыми, вежливыми, внимательными, исполнительными. Так было в кадровой, довоенной армии. Такой ойа запомнилась в народе! Но война, а Сазонов был свидетель этому, породила новый тип командиров. Они были напористы, грубы, без намека на сострадание и милосердие и, самое главное, не жалели себя и своих подчиненных! Да и откуда было взяться в них этим качествам, если сам Верховный в своих директивах указывал: «Задание Ставки выполнить, не считаясь ни с какими потерями…» Культурой и воспитанием нового офицерства в условиях фронта никто не занимался. Перед ними была одна задача — бить врага! А остальное было как бесплатное приложение. И если офицер был грамотен, вежлив и обходителен с подчиненными, но воевал неважно — ему грош цена! Таких начальство не уважало и не ценило. А вот если командир умел выполнить боевую задачу, согнуть в дугу всех своих подчиненных, говорить с ними только на матерном языке и изредка не брезговать рукоприкладством, такими командирами гордились и начальство, и его солдаты. И чем выше должность, тем больше можно было ожидать откровенного хамства, грубости и пренебрежения в сторону низа.