Анатолий Воронин - Второй пояс. (Откровения советника)

На этот раз обошлось без восхождения на «Олимп». Решили форсировать «зеленку» с ходу. На пятом посту к нашим бронемашинам присоединились остальные грузовики, которые с вечера так и остались там ночевать.

До 6-го поста доехали без происшествий. Но стоило нам появиться на этом посту, как шедшие за нами машины оккупировали сарбозы, оставшиеся накануне там ночевать. Они штурмовали их точно так же, как в период гражданской войны отступающие врангелевцы штурмовали последние пароходы, уходящие из Крыма. По всему было видно, что им ой как не хотелось повторять вчерашнюю пешую прогулку по пыльной дороге.

Сидящий с нами на первом БТРе командир 48-го БСГ еще на четвертом посту пересел на следовавший за нами царандоевский БТР. На пятом посту он слез и с него, и сел в кабину новенького царандоевского ЗИЛа, доверху груженого боеприпасами.

Видимо чуял свою смерть, потому и метался, не зная, как ее перехитрить.

Не получилось, однако.

Когда мы подъезжали к седьмому посту, колонна была обстреляна «духами» из ближайших зарослей камыша. Первый выстрел гранатомета пришелся по кабине грузовика с боеприпасами. Водитель грузовика, видимо находясь в шоке из-за полученного ранения, дал «по газам» и машина, съехав с накатанной дороги, залетела на пахоту. Второй выстрел РПГ пришелся в аккурат по бензобаку. Машина вспыхнула ярким факелом. Сидящий в кабине комбат делал отчаянные попытки выбраться из горящей машины, но все было тщетно. Было только видно, как он мечется в агонии по кабине, касаясь руками лобового стекла.

На помощь своему гибнущему командиру поспешил один из солдат горного батальона, по всей видимости, его инзибод — телохранитель. Ему оставалось сделать каких то пару шагов до машины, но тут прозвучал взрыв противопехотной мины. «Инзибоду» оторвало ногу. Дико крича, он упал на землю, и стал кувыркаться около горящей машины. Из разорванной в клочья культи фонтаном хлестала алая кровь, окроплявшая пыльную землю.

То ли от большой потери крови, то ли от болевого шока, сарбоз через уже несколько секунд потерял сознание, и у него начались судороги. А еще через минуту тело его дернулось в последний раз, и он затих навсегда, широко раскинув руки и смотря стекленеющими глазами в небо.

Царандоевские сарбозы стояли с широко открытыми глазами, загипнотизированные увиденным. Желающих повторить геройский поступок по спасению своего командира среди них больше не оказалось. Да и спасать-то, в принципе, было уже поздно. В горящей машине начали рваться боеприпасы. Полетели осколки снарядов, мин, гранат, засвистели пули. Царандоевцы стали спрыгивать с машин и разбегаться кто куда, прячась в естественные складки местности, в воронки от авиабомб и за полуразрушенные строения.

Мы запрыгнули на правый борт БТРа, на котором приехали сюда, и дали команду водителю отогнать его подальше от опасного места. Водила оказался смышленым малым. Посильнее газанув, с тем, чтобы прятавшиеся за БТРом сарбозы отскочили в сторону, он рванул боевую машину вперед, к земляному валу ближайшего арыка. Расчет был верным — вал являлся естественной преградой для выстрелов «духовских» гранатометов. Нашему примеру последовал и водитель царандоевского БТРа. Остальные грузовики стали пятиться и разворачиваться назад. Один из ЗИЛов при развороте наехал задним колесом на противопехотную мину, от взрыва которой в клочья разорвало покрышку. Не останавливаясь, водитель погнал машину прочь на уцелевших колесах. «Духи» выстрелили напоследок по удаляющейся автоколонне из гранатомета, но промазали.

Оставшись на открытой местности, мы приступили к организации обороны. Несколько пулеметчиков было выставлено на вал, откуда открыли беглый огонь по камышам, в которых засели «духи». Переводчик Юра, схватив трофейный «Виккерс», тоже сделал попытку поиграть в «войнушку». Куда там! Пока мы добирались сюда, пыль плотно забила внутренности пулемета, и Юра не смог даже передернуть его затворную раму. Вот и доверяй после этого импортной военной технике.

Спустя несколько минут, стрельба понемногу стала затихать, а потом, и вообще прекратилась. На смену ей пришла звенящая в ушах тишина.

Неужели пронесло?

Да уж, куда там! Буквально через пару минут «духи» начали бить по нашим позициям сразу из двух минометов. Причем один бил с юга, а второй с севера. Мы оказались под перекрестным огнем. Первые мины упали со значительным удалением от того места, где мы находились. Но с каждым следующим выстрелом они стали ложиться все ближе и ближе. Еще несколько выстрелов, и «духи» накроют нас. Стоявшие рядом со мной царандоевские солдаты сползли в огромную воронку от авиабомбы, и, абстрагировавшись от всего происходящего, начали усиленно молиться.

Наступило время обеденного намаза.

О чем они просили своего Аллаха, я мог только предполагать. Но видимо их молитвы все-таки достигли его ушей. По душманским минометчикам начала бить наша артиллерия. Скорей всего, их засекли наблюдатели, сидевшие на КП штаба операции. Вот только наводчики на батарее немного ошиблись со своими расчетами, и первые снаряды угодили по нашим же позициям. Слава богу, никто не погиб, но несколько сарбозов все же получили осколочные ранения. После корректировки огня через бэтээровскую радиостанцию, с употреблением всех возможных в таком случае эпитетов и нецензурных выражений в адрес артиллеристов, снаряды стали падать на позиции «духов».

Артиллерийская канонада, продолжавшаяся минут пятнадцать, прекратилась так же резко, как и началась.

Пользуясь временным затишьем, «Седой полковник» собрал «джиласу», на которой оперативно рассмотрели один единственный вопрос — что будем делать дальше? На поверку выходило, что оставаться на открытом пространстве, не достигнув конечной цели, было просто безрассудно. А тем более, если придется заночевать. Еще неизвестно, какой фортель в очередной раз выкинут «духи», и чем все это может закончиться. У «Седого полковника» были еще свежи воспоминания, о том, как мы удирали из мятежного горного батальона. А сейчас, когда их сдерживающий фактор в лице командира догорал в машине, ожидать от всей этой своры «мартузеев» можно было чего угодно.

Вон они. Стоят в стороне, и бросают косяки ненависти в нашу сторону.

Было принято, пожалуй, единственно верное решение — отходить. Отходить, и как можно быстрее, пока оклемавшиеся «духи» не перебили всех нас.

Довольно красноречиво по данному поводу выразился «Седой полковник», когда с вопросом «Что делать?» к нему обратился Мир Акай.

— Уе…ть к е…й матери!

Эта команда, почти в дословном переводе, была сразу же озвучена полковником Мир Акаем.