Всеволод Ежов - Конрад Аденауэр - немец четырех эпох

Легче всего Аденауэру давались разговоры с Франсуа-Понсэ. Невысокий, полноватый, одетый как денди, остроумный и свободно говорящий по-немецки, французский комиссар охотно полемизировал с Аденауэром. Они обменивались острыми репликами, утонченными язвительными замечаниями. Всегда корректно, с улыбками. Обычно оставались довольны друг другом и искали новых бесед.

Американский комиссар Макклой, женатый на кузине супруги Аденауэра Августы, относился к канцлеру с подчеркнутым уважением. Считал его мудрым, смелым и себе на уме. Канцлер редко говорил с Макклоем иронично или с сарказмом, что позволял в отношении других комиссаров. Американец поддерживал его по многим вопросам, особенно экономическим, помогал добиваться уступок у жестких англичан.

Во второй половине 1950 года встречи Аденауэра с тремя комиссарами, беседы с ними по отдельности стали все в большей степени касаться Оккупационного статута, точнее ревизии его. В сентябре 1950 года канцлер направил меморандум трем министрам иностранных дел, собравшимся на очередную встречу в Нью-Йорке. Он указывал в нем, что с момента принятия Оккупационного статута в ФРГ произошли серьезные изменения: окрепли государственность и экономика, Федеративная Республика на равноправной основе участвует в налаживании экономического сотрудничества в Европе. Немцам теперь необходимо дать большую свободу и ответственность в решении касающихся их проблем. Правительство просит западные державы: а) заявить о прекращении состояния войны с Германией, б) объявить, что целью продолжающейся оккупации является лишь обеспечение безопасности Федеративной Республики от угроз извне, в) впредь регулировать отношения на основе договоров и соглашений, для чего пересмотреть существующий статус Федеративной Республики.

Министры иностранных дел благожелательно рассмотрели меморандум. Они заявили, что до воссоединения Германии три державы будут рассматривать правительство ФРГ как единственное немецкое правительство, созданное в условиях законности и свободы, а посему и имеющее право говорить от имени всей Германии и представлять немецкий народ в международных делах.

Разумеется, подобное право имело символическое значение. Списать со счета ГДР и Советский Союз как фактор решения общегерманских проблем можно было лишь декларативно.

Большее значение имел другой пассаж в заявлении трех министров. Они выразили готовность пересмотреть Оккупационный статут, имея в виду ускорить возвращение Федеративной Республики в западноевропейское сообщество.

Начались затяжные переговоры с Верховными комиссарами по практической реализации принятых решений. Аденауэр упорно, терпеливо и настойчиво отстаивал немецкие интересы. Обычно спокойный Макклой на очередной встрече с раздражением сказал:

— Вы, господин канцлер, требуете уже 122-й уступки от союзников. Газеты пишут, что, применяя методы давления, вы намерены надеть сапоги Бисмарка.

— Заверяю вас, уважаемый господин Верховный комиссар, это не так, ибо сапоги Бисмарка мне слишком велики, — немедленно отреагировал Аденауэр.

В другой раз в пререкания вступил Франсуа-Понсэ:

— Вам, господин канцлер, желательно, чтобы Верховные комиссары умерли.

— Нет, не умерли, — ответил Аденауэр, — а преобразились так, как неприятные гусеницы превращаются в прекрасных бабочек.

— Ну да, чтобы вы их могли поймать в свой сачок, — оставил за собой последнее слово француз.

В марте 1951 года была внесена первая и весьма существенная поправка в Оккупационный статут: Федеративной Республике разрешили создать министерство иностранных дел и устанавливать дипломатические отношения с другими государствами. Оккупирующие же державы будут по-прежнему представлены в Бонне Верховными комиссарами, через которых Федеративной Республике и впредь надлежит осуществлять связи с правительствами в Вашингтоне, Лондоне и Париже.

Пост министра иностранных дел взял на себя Аденауэр. Предстояло еще многое сделать для укрепления международных позиций Федеративной Республики. При совмещении постов канцлера и министра иностранных дел легче было решать подобные проблемы. Статс-секретарем, то есть его заместителем по МИДу, канцлер назначил Вальтера Хальштейна, юриста по образованию, человека удивительной работоспособности и педантичной исполнительности. Он не занимался публичной политикой и лишь выполнял инструкции шефа, проводил ответственные международные переговоры, строго следуя заранее намеченной линии.

Аденауэр любил заниматься внешнеполитическими проблемами. Считал, что имеет для этого достаточно опыта и умения, что из западногерманских политиков никто не может вести международные дела так, как он.

В августе 1952 года находящегося на отдыхе в Швейцарии канцлера посетили видные деятели ХДС/ХСС Штраус, Брентано и Кроне. Они предложили передать пост министра иностранных дел Брентано. Аденауэр без раздумий отверг предложение, сказав, что канцлер определяет внешнюю политику, пользуется авторитетом и доверием союзников. Именно его умелые шаги во внешней политике укрепляют авторитет Федеративной Республики.

Долго сохранял Аденауэр пост министра иностранных дел, но и когда все же передал его Генриху фон Брентано, продолжал сам решать все более или менее значительные внешнеполитические вопросы.

Видный боннский дипломат Рольф Лар вспоминал об участии Аденауэра в одной из международных конференций: «Где бы ни появлялся канцлер, он становился центром внимания. Выглядел патриархом среди собравшихся деятелей. Благодаря врожденному достоинству и возрасту, умелому использованию этих факторов в общении с людьми, занимал среди европейцев удивительное и весьма ценное для своего государства положение».

Аденауэру удалось добиться значительного расширения прав в сфере внешней торговли. Теперь немцы могли действовать практически самостоятельно. Под контролем союзников осталось небольшое количество вопросов, которые не оказывали существенного воздействия на внешнеторговую деятельность Федеративной Республики.

Среди других послаблений для ФРГ Аденауэр записал в свой актив отмену процедуры предварительного согласования законов, принимаемых бундестагом и ландтагами.

Даже оппозиционные деятели вынуждены были признать успехи канцлера на пути к обретению Федеративной Республикой полного суверенитета. Отмечали его постоянную готовность к компромиссу, но и умение, когда нужно, стукнуть кулаком по столу.

В мае 1951 года Федеративную Республику приняли в Совет Европы. А в июле Соединенные Штаты, Англия и Франция заявили о прекращении состояния войны с Германией. Незадолго до этого такие же заявления сделали 37 государств.