Польская супруга Наполеона - Сергей Юрьевич Нечаев
– Вот, – тихо сказала она, кладя на стол сверток.
– Это что? – спросил Наполеон.
– Это драгоценности, которые я не ношу.
Она развернула сверток и вынула чудесное жемчужное колье – подарок Наполеона по случаю рождения Александра.
– Все понятно, – пробормотал император. – Ох уж этот Пейрюс! Я с ним еще поквитаюсь!
Потом, взяв руки графини и поцеловав их, он продолжил:
– Мария, вы рисковали оскорбить меня вашим подарком. Не возражайте! Оставьте ваши драгоценности себе. Я не настолько беден, чтобы принимать подаяния. Если бы мне нужны были деньги, я обратился бы к королеве-матери или к моим должникам. Кое-что за ними еще есть. Напротив, это я должен возместить вам дорожные расходы и оказать помощь в получении доходов с майората Александра. Деньги уже приготовлены, и, если пожелаете, вы можете уехать сегодня вечером… Конечно, если будете хорошо себя чувствовать и не устанете за день.
Наполеон, действительно, подарил Марии 60 тысяч франков, поскольку назначенная ей пенсия больше не признавалась и не выплачивалась, однако она в своих «Мемуарах» признается, что при этих его словах чуть не лишилась чувств. После такой постановки вопроса ее мечта о совместной жизни с Наполеоном мгновенно развеялась.
Что можно сказать об этом факте? Дала жемчужное колье, приняла его обратно вместе с 60 тысячами франков… Сложность и коварство проблемы в том и состоят, что эгоизм и самопожертвование как-то так хитро переплетены, так умеют притворяться друг другом, что и не отличишь, где одно, а где другое.
* * *
Нежелательное эхо, которое вызвало таинственное посещение, на самом деле, очень встревожило экс-императора, и он решил прервать визит Валевской, пока обо всем не узнала ревнивая (так он считал) Мария-Луиза. Вечером он сообщил графине свое непреклонное решение: на следующий день им надо расстаться. Глубоко оскорбленная Мария подчинилась этому решению без единого слова. Сочувствующий Марии французский историк, который на основании рассказа очевидцев описал ее пребывание на Эльбе, замечает в этом месте, что дело приняло бы иной оборот, знай Наполеон, что произойдет месяц спустя. Это намек на то, что произошло с «герцогиней де Колорно» на обратном пути из Экс-ле-Бена в Вену[20].
Узнав о скором расставании, Мария Валевская писала:
«Мне казалось, я не переживу этого».
Правда ли это? И только ли любовь к Наполеону побудила ее отправиться на остров Эльба?
Некоторые историки и мемуаристы это отрицают, считая, что ее визит был продиктован иными соображениями.
Рональд Делдерфилд, например, утверждает следующее:
«Мария Валевская отправилась на Эльбу не из соображений праздного любопытства. Она не испытывала также и искушения влюбленной еще раз повидаться с ним. Она сильно изменилась с того дня, когда гофмаршал Дюрок и князь Понятовский устроили осаду ее спальни, и верные патриоты преодолели большие трудности, уламывая ее нарушить свои брачные клятвы. Ко времени посещения Эльбы и Дюрок, и Понятовский уже умерли, а Мария Валевская очень многое узнала о жизни за истекшие семь лет. Она стала значительно мудрее и печальнее в свои двадцать пять, чем была в восемнадцать, и приехала на Эльбу, чтобы поговорить о деньгах. Ее цель состояла в том, чтобы выяснить, может ли ее любовник уговорить своего зятя Мюрата оплатить наложнице императора причитающуюся ей задолженность по пенсии!»
Весьма спорное мнение, и легко понять, какие основания оно под собой имеет. Дело в том, что пенсия для Марии была организована из казначейства короля Неаполя, но у Мюрата и его жены Каролины, младшей сестры Наполеона, в то время были совсем иные заботы (по словам того же Рональда Делдерфилда, «сын бывшего содержателя гостиницы и его хладнокровная жена нуждались в каждом дукате»), так что нет ничего удивительного в том, что пенсию графине давно не выплачивали.
«Мария Валевская, – пишет Андре Сабуре, – привезла на Эльбу документы, дающие представление о царивших во Франции настроениях, о недовольстве народа, о растущей непопулярности Бурбонов, о ностальгии по режиму Империи; в них также содержались сведения о банкирах, готовых оказать финансовую поддержку Наполеону, если он решится вернуться на французский престол. Прощаясь с Марией, император поручил ей встретиться в Неаполе с Мюратом и уладить вопрос о наследственных правах Александра. Кроме того, в Генуе она нанесла визиты нескольким финансистам, и через некоторое время на остров, под покровом ночи, было доставлено 12 миллионов, предназначавшихся, в частности, на снаряжение и высадку Наполеона в бухте Жуан. Все это дает основание считать Марию Валевскую тайным агентом Наполеона. Правда, не совсем обычным, так как побудительным мотивом ее действия была любовь. Однако ее политическая роль бесспорна».
Здесь уместно вспомнить графа д’Орнано, считавшего и свою прабабку, и ее брата Теодора шпионами Наполеона.
«Вскоре после отъезда Бонапарта на Эльбу, – пишет он, – Теодору Лончиньскому поручили установить связь бонапартистских организаций Польши с подобными организациями в Баварии, где находился Эжен де Богарне, Швейцарии, а также в Италии, в частности в Неаполе, хотя Мюрат отрицал существование таких организаций в его королевстве, и его полиция была того же мнения. Интересы дела скоро привели Теодора на Эльбу. Из переписки Наполеона явствует, что он был принят с радостью и отбыл с особым поручением. Мария, в свою очередь, достигнув берегов Италии, также не замедлила оказать ему помощь».
К этому граф д’Орнано добавляет, что «император ею не воспользовался».
Иного мнения придерживается Поль Бартель, который в своем фундаментальном труде, посвященном жизни императора на Эльбе, упоминает о тайной деятельности Марии Валевской. Он, в частности, пишет:
«Деятельность Теодора Лончиньского была связана с частыми поездками в Портоферрайо, так как он передавал императору письма от своей сестры и тотчас же уезжал в Италию, увозя с собой его послания к ней».
И далее Поль Бартель, описывая отъезд графини с Эльбы вечером 3 сентября, прибавляет:
«Наполеон настоял на том, что будет сопровождать Марию и ее спутников часть пути. На полдороге до Марчианы Альты он остановил лошадь, спешился и долго разговаривал с Марией. О чем они беседовали? Это навсегда останется тайной. Возможно, он давал ей поручение к Мюрату или к своим друзьям во Франции. Было бы странно, если бы он этого не сделал. Недаром ведь графиня и ее брат в течение нескольких месяцев поддерживали постоянные отношения с императором. Они непрерывно держали его в курсе всего, что происходило на континенте. Значит, Мария по-прежнему была ему верна, несмотря на разочаровавший ее визит на остров. Эту бескорыстную, преданную женщину никакие испытания
