Эдуард Шентон - Исследование океанских глубин

Для Каноэ это было несложно. Работая с доктором Бархемом, он управлял «Блюдцем» так умело, что в минуту оно поднималось всего на несколько сантиметров. Теперь же требовалось удерживать аппарат на заданной глубине по меньшей мере в течение 15 минут.

— Через 15 минут мы поставим гидрофоны в горизонтальное положение и снова произведем измерения. Затем «Блюдце» надо повернуть в горизонтальной плоскости на 90°, для того чтобы уточнить местоположение источника звука. После этого мы подвсплывем на глубину 150 метров, затем — на 100 метров и на каждом горизонте повторим всю процедуру.

— Дело возможное, — улыбнулся Каноэ, —но, пожалуй, сложное. Поживем — увидим, что выйдет.

Закончив разговор, мы с Джерри подошли к «Блюдцу». В эту минуту судно начало сбавлять ход: мы приближались к точке, которую отметил на карте Ральф, поблизости от глубины 324 метра.

— Расскажите мне вкратце о своей задаче и о работе аппаратуры,— попросил я Джерри.

— Шесть гидрофонов расположены так, чтобы наиболее оптимальным образом использовать 45-метровую длину устройства. Все они прикреплены к алюминиевой трубе. Как видите, от каждого идет проводник к гнезду на корпусе аппарата. Эти приборы чрезвычайно чувствительны. Сигналы, пойманные ими, проходят через фильтры, усиливаются, а затем записываются на пленку. Я буду прослушивать эти звуки и наблюдать за контрольными счетчиками каждого гидрофона.

— Но какое отношение к изменению звуковых сигналов имеет вращение стрелы?

— Видите ли, мы пытаемся измерить естественные шумы, всегда существующие в океане, но исключив при этом шумы от судов, подводных лодок и даже самого «Блюдца». Мы отыскали одну подковообразную бухту с высоким подводным хребтом, где будем избавлены от искусственных звуков. Если сделать два измерения в горизонтальной плоскости под углом 90° и не делать в другой плоскости, то можно установить источник интересующего нас шума, но узнать точное его местоположение, пожалуй, нельзя. Мы полагаем, что «Блюдце» будет достаточно удобной платформой для акустических наблюдений.

— Ясно. Похоже, вы придумали что-то новое. А я думал, что ваши коллеги производят измерение шумов окружающей среды только с надводных судов или при помощи буев. Разве такие измерения не достаточно надежны?

— Действительно, мы занимаемся такими измерениями, но нам мешают шумы, которые производят кабели, само судно, и другие посторонние звуки. Мы еще не делали таких точных опытов с пеленгованием шума, какие рассчитываем сделать с помощью «Блюдца». Да и не только мы.

— По данным эхолота, глубина 138 метров,— послышался в динамике голос Эрла.— Это место вас устраивает?

Я взял портативный приемо-передатчик: «Похоже, место подходящее. Далеко ли до хребта?».

— Мили четыре.

— Отлично. Здесь и встанем.

Мы с Ральфом еще прежде договорились о том, чтобы судно отошло от места, где будут измеряться шумы, поскольку, даже находясь в дрейфе оно производит достаточно много звуков: капитан не хотел стопорить главные механизмы, кроме того, должен постоянно работать один генератор. Тихих судов не бывает, если речь идет о гидроакустических наблюдениях. Надо было отойти куда-нибудь в сторону. Правда, в этом случае, если что-то произойдет с «Блюдцем», мы сможем подойти к нему лишь через 15—20 минут. Нашли место, где узкая, вытянутая и крутая подводная гряда образовывала как бы чашу залива Дескансо. Нам казалось, что здесь аппарат будет огражден от посторонних шумов. Район казался пустынным, судов вокруг не было, но в 6—8 милях мористее пролегал путь, каким ходят океанские пароходы,— это могло доставить немало хлопот гидроакустикам. Для других ученых, которым предстояло в конце недели изучать электромагнитные шумы, этот факт не имел решающего значения.

Все было готово к спуску. Джерри влез в «Блюдце», напичканное приборами. Сев лицом к корме, он следил за приборами, укрепленными на цистерне с водой. Смотреть в иллюминатор ему было незачем; кроме того, таким образом он сохранял равновесие «Блюдца», как сказал Каноэ.

Мы развернули аппарат на правую раковину судна. Гидрофонное устройство выходило за борт и при повороте крана в сторону кормы не задевало судно. В этот момент Каноэ, оператор «Блюдца», поднял Т-образную стрелу с гидрофонами, чтобы уменьшить нагрузку на корпус аппарата при спуске на воду. Море по-прежнему было спокойным, шла только длинная, спокойная зыбь, к которой мы уже привыкли. Я сделал знак Кену опускать стрелу крана и раскрыл гак. «Блюдце» плавно легло на воду, выставив вперед Т-образную стрелу. Гастон сообщил, что все в порядке, и водолаз освободил «Блюдце» от стропов. Подождав минуты две, мы взяли курс на вест, оставив на воде «Шезам» с Джерри Бэрнеттом и одним сотрудником лаборатории гидроакустики. Следить за «Блюдцем» не было особой необходимости, поскольку оно должно было перемещаться только по вертикали. Разумеется, если катер отнесет ветром в сторону, он должен вернуться на прежнее место. С первого взгляда это казалось непростой задачей, поскольку в 6 милях от берега найти береговые ориентиры трудно.

Удалившись от места погружения на несколько миль, мы едва видели «Шезам» (мешало солнце). В 8—10 милях от берега эхолот стал показывать увеличение глубины: это означало, что мы перевалили через гребень подводного хребта. Эрл выключил машины, и судно некоторое время двигалось по инерции.

— По моим расчетам, мы отошли от «Блюдца» на 4,7 мили, — сказал он. — Мы шли 24 минуты. Есть ли радиосвязь с «Шезамом»?

— Попробую.

— «Шезам», вызывает «Бэрч-Тайд», — проговорил я в микрофон, одновременно пытаясь увидеть белый корпус катера, но так и не разглядел.

— «Бэрч-Тайд»! Говорит «Шезам». Слышу вас хорошо. Как меня слышите?

— Отлично, Джерри. Я тебя слышу, но катер не вижу.

— О-кей. «Блюдце» докладывает, что даже на глубине 100 метров слишком много шумов, чтобы проверить приборы. Они спускаются на 300 метров. Очевидно, уже достигли этой глубины.

Ага! Наконец-то я обнаружил «Шезам» на фоне холмов, над которыми возвышалась гора. Время от времени в продолжение двух часов мы получали донесения с борта «Блюдца», передаваемые нам через «Шезам». Поднялся легкий бриз, и «Шезам» начало сносить, но включать мотор во время работы на «Блюдце» нельзя. Было бы лучше, если бы экипаж «Шезама» знал, когда заканчивается цикл измерений, чтобы в промежутках между циклами передвинуться и занять позицию над аппаратом. Телефонная связь с «Блюдцем» сейчас имела важное значение.

Но вот с борта «Шезама» получено донесение: «Блюдце» поднимается на поверхность из-за неполадок в акустическом устройстве. К тому времени, как мы добрались до «Шезама», аппарат поднялся на поверхность и катер уже 10 минут находился поблизости от него.