Куриный бульон для души. Чудо любви. 101 история о надежде, родственных душах и магии чувств - Эми Ньюмарк
Я медленно натянула кардиган. Дома было тепло, но я чувствовала себя замерзшей и усталой. А ведь мне еще нужно было набраться сил для срочного приема у лечащего врача. Когда он звонил мне накануне днем, его голос звучал напряженно:
– Лизель, к сожалению, вам необходимо сделать биопсию. Хоть это и простая мера предосторожности, но это очень важно. Скорее всего, ничего страшного.
Итак, я отправилась в лабораторию. Я была там одна, потому что Крейг уехал по делам. Сидя в приемной, я думала о предстоящем медовом месяце. Мы забронировали коттедж в крошечной горной деревушке под названием Хогсбэк…
– Лизель, – донеслось из-за двери, – мы готовы принять вас. Проходите.
В комнате было прохладно, или, возможно, мне так показалось. Доктор объяснил, какую процедуру он собирался провести, и, обезболив небольшой участок кожи на задней поверхности бедра, извлек небольшой фрагмент костного мозга, чтобы отправить его на дальнейшее исследование. Я очень надеялась, что после всех этих манипуляций у меня не останется синяка еще и на спине. Процедура закончилась довольно быстро, и я отправилась домой. До субботы предстояло еще столько всего сделать, но сначала я собиралась вздремнуть.
«Просто небольшой стресс и переживания перед свадьбой. Не о чем беспокоиться», – сказала я себе.
Прошла целая вечность, прежде чем я расслышала сквозь сон далекий телефонный звонок. Мама взяла трубку:
– Здравствуйте, доктор. Вы уже получили результаты? Она спит. Могу ли я передать ей сообщение? – Потом в ее голосе послышалось беспокойство. – Тогда увидимся позже. Спасибо.
– Мам? – сонно окликнула ее я. – Что сказал врач?
Мама появилась в дверях. Ее лицо словно осунулось. Она нахмурилась и, покачав головой, ответила:
– Я не знаю, но он сказал, что это срочно. Он уже едет к нам.
Врач приехал через пятнадцать минут. Все вместе мы уселись в гостиной.
– Лизель, девочка моя, у меня плохие новости. Биопсия показала, что твой костный мозг перестал функционировать. У тебя тяжелая апластическая анемия, все очень серьезно.
Я изо всех сил пыталась понять смысл сказанных слов. То, что я услышала дальше, было похоже на ледяную воду, которой меня окатили с ног до головы:
– Девочка моя, ты должна отменить свадьбу. Мне очень жаль, но ты больна. Тебе нужна трансплантация костного мозга. Возможно, это единственный способ спасти твою жизнь. Без пересадки прогноз неутешителен – тебе останется жить не больше трех месяцев.
Мой мозг отключился. Мир рушился. Сквозь туман я слышала, как обсуждались общие договоренности: бронирование билетов на самолет, отмена свадебного торжества…
– Крейг. Я должна позвонить Крейгу! – прошептала я.
Я поднялась, но мое тело отказалось двигаться. Тогда папа встал и взял меня на руки. Я чувствовала себя сломленной.
Через несколько минут мне все же удалось набрать номер Крейга:
– Крейг, любимый, ты должен вернуться домой. Я очень больна. Свадьба отменяется. Я не могу выйти за тебя замуж.
Я рыдала.
– Лизель? Что происходит? Все хорошо, милая, все хорошо. Мы со всем разберемся.
Я едва могла дышать.
– Лизель? Я выезжаю! Я уже еду! Я люблю тебя!
Следующие два часа я провела в полном оцепенении. Семье и друзьям уже позвонили. Назначенные встречи были отменены, и вместо них в срочном порядке назначались новые, призванные решить вопрос моей жизни или смерти.
В глубине души я понимала, что не могу просить Крейга о свадьбе. Жениться на девушке, которая, возможно, не переживет следующие двенадцать недель? Нет, я не имею права так поступить с ним.
Крейг приехал поздно вечером, на его лице я прочитала следы крайней усталости. Он заключил меня в объятия, и я прижалась к нему в ответ. Крейг был моим якорем в самые сильные бури.
– Ты не можешь жениться на мне, Крейг, – прошептала я. Мое горло пересохло от рыданий. – Врач сказал, что мне, возможно, осталось жить всего три месяца. Двенадцать недель. Я не могу позволить тебе жениться на мне. Что, если я умру? Это нечестно по отношению к тебе.
Притянув меня ближе, он нежно поцеловал меня в лоб и ответил:
– Лучше я буду женат на тебе три месяца, чем вообще не буду. Наша свадьба не отменяется. Мы поженимся сегодня вечером. Я позвоню пастору, и мы проведем церемонию прямо здесь. Мне не нужна шикарная свадьба. Мне нужна только ты.
В тот момент я поняла, что такое любовь на самом деле. Это не цветы, не кольцо с бриллиантом и даже не свадебная церемония. Любовью был этот человек, который держал меня за руку так же сильно, как и я его. Единственное, что я могла ему дать, – это три месяца своей жизни, но даже этого ему было достаточно.
В тот вечер мы обменялись клятвами – одетые в джинсы и футболки, стоя босиком в гостиной моих родителей. «В горе и в радости, в болезни и в здравии». Внезапно эти слова обрели новый смысл.
На следующий день мы полетели в Кейптаун, где я начала лечение, растянувшееся на два долгих года. Мы часто шутим, что провели наш медовый месяц в изоляторе.
В конце концов, все это было необходимо, ведь я узнала, что такое настоящая любовь. И спустя девятнадцать лет эта любовь жива.
Лизель Грэм
Ты прекрасна
Одна любовь, одно сердце, одна судьба.
Боб Марли
Я сидела на кухонном табурете, а мой муж стоял сзади. Щелчок. Мягкое жужжание заполнило кухню, когда он включил машинку для стрижки волос.
– Ты готова?
– Погоди минутку.
Я спрыгнула с табурета и пошла в ванную.
– Ты прекрасно выглядишь! – крикнул он мне вслед.
Как обычно, я ему не поверила. Цифры на весах с каждым днем ползли вверх, седых волос и морщин становилось все больше. После двадцати двух лет брака и рождения троих детей наша жизнь текла в параллельных мирах: мы пытались лавировать между работой, общественной работой и вечно загруженными подростками. Мы двигались в разных направлениях, почти не проводя времени вместе. Если муж присоединялся ко мне, чтобы посмотреть, как один из детей участвует в соревнованиях по плаванию, значит, потом ему придется работать до поздней ночи, а я буду засыпать в одиночестве.
Наши отношения были натянуты, как резинка, до той памятной ночи в Банфе. Тогда, улегшись в кровать, я прошептала:
– Я нашла шишку.
И в этот момент натянутая резинка ослабила свое напряжение, и мы вновь вспомнили друг о друге. По возвращении домой наши жизни слились в одну общую колею,
