Как я стал собой. Воспоминания - Ирвин Ялом
Я оказался в затруднительном положении. Однако Франкл просил у меня замечаний, поэтому, помучившись над ответом, я решил быть искренним. Я ответил, в самых мягких формулировках, что такая сфокусированность на аплодисментах отвлекает от изложения материала и некоторые читатели могут подумать, что аплодисменты имеют для автора чрезмерное значение. Он сразу же написал в ответ: «Ирв, вы просто не понимаете, вас же там не было: они ДЕЙСТВИТЕЛЬНО вставали и аплодировали пять раз». Даже лучших из нас порой ослепляют личные травмы и потребность в похвале.
Совсем недавно я читал автобиографический рассказ о студенческих днях в Медицинском университете Вены в 1960-х годах, написанный профессором Гансом Штейнером, моим стэнфордским коллегой и другом, который излагал совершенно иную точку зрения. Будучи студентом в Вене, Ганс имел чрезвычайно позитивный опыт общения с Виктором Франклом: он описывал Франкла как превосходного учителя, чей творческий подход ощущался как глоток свежего воздуха по контрасту с замшелостью остальной венской психиатрической профессуры.
Позже мы с Франклом оба выступали однажды на большой психотерапевтической конференции, и я присутствовал на его лекции по «Человеку в поисках смысла». Как всегда, он заворожил аудиторию и вызвал овации. После лекции мы встретились и сердечно обнялись с ним и его женой Элеонорой.
Годы спустя, работая над «Экзистенциальной психотерапией», я тщательно пересмотрел его труды и более чем когда-либо осознал важность его новаторского и фундаментального вклада в нашу сферу.
Не так давно я побывал в одном психотерапевтическом институте[26] в Москве, где есть магистратура по программе логотерапии, и был зачарован большой, в полный рост, фотографией Виктора. Глядя на нее, я вдруг осознал и величие его мужества, и глубину его боли. Я знал из его книги, как глубоко его ранили ужасы заключения в Освенциме, но в те первые встречи с ним в Вене и Стэнфорде я был не готов полностью проникнуться сочувствием к нему или оказать ту поддержку, которую мог бы ему дать. Впоследствии в своих отношениях с другими ведущими фигурами нашей сферы, например Ролло Мэем, я не повторял этой ошибки.
Глава двадцать первая
«С каждым днем немного ближе»
Написание этих мемуаров заставило меня оглянуться на мой путь писателя. В какой-то момент я перешел от исследовательски ориентированных статей и книг для других ученых к созданию произведений о психотерапии для более широкой публики. И я думаю, что зачатки этого превращения связаны со странной книгой с несколько вычурным названием – «С каждым днем немного ближе»[27], – опубликованной в 1974 году. В этой книге я отошел от языка количественных исследований и стремился подражать рассказчикам, которых читал всю свою жизнь. Я в то время и не представлял, что со временем буду учить психотерапии с помощью четырех романов и трех сборников рассказов.
Мой метаморфоз начался, когда в конце 1960-х я привел в свою терапевтическую группу Джинни Элкин, учившуюся в Стэнфорде писательскому мастерству в рамках Стегнеровской программы. Групповая терапия оказалась для нее весьма трудной из-за ее крайней стеснительности и отказа требовать внимания группы или принимать его. Через пару месяцев она окончила обучение и устроилась работать преподавателем в вечерние часы, что сделало посещение группы невозможным.
Джинни хотела продолжить индивидуальную терапию со мной, но не могла позволить себе стэнфордские расценки, так что я предложил ей необычный договор. Я согласился уменьшить оплату, если она будет после каждого сеанса писать отчет, описывая все чувства и мысли, которые она не вербализовала на нашей встрече. Я делал бы то же самое, а затем мы передавали бы свои отчеты в запечатанных конвертах моему секретарю. Через несколько недель терапии нам предстояло прочесть отчеты друг друга.
Зачем мне понадобилось делать такое необычное, странное предложение? С одной стороны, Джинни воспринимала меня нереалистично – выражаясь психотерапевтическим жаргоном, у нее зашкаливал позитивный перенос: она идеализировала меня, была чрезвычайно почтительна и инфантилизировала себя в моем присутствии. Я думал, что ей может быть полезно – в качестве опыта тестирования реальности – почитать мои необработанные мысли после каждой нашей сессии, в частности, узнать о моих сомнениях и неуверенности в том, как именно я могу ей помочь. Так что я был намерен больше открыться в нашей психотерапии в надежде поощрить ее сделать то же самое.
Но была и другая, более личная причина: я жаждал быть писателем, настоящим писателем. Я чувствовал, как меня душило написание академичного пятисотстраничного учебника, за которым последовало участие в создании пятисотстраничной монографии об исследовании групп встреч. Я надеялся, что такая работа с Джинни станет для меня необычным упражнением, позволит сломать свои профессиональные оковы, отыскать свой голос, выражая все, что придет на ум, сразу после каждого сеанса. Кроме того, Джинни была мастером слова, и мне казалось, что ей может быть комфортнее общаться с помощью письменной, а не устной речи.
Наш обмен заметками каждые пару месяцев оказался крайне познавательным. Всякий раз, когда участники группы изучают собственные отношения, их взаимодействие становится глубже. Всякий раз, когда мы читали отчеты друг друга, наша терапия обогащалась. Более того, эти заметки позволяли испытать опыт в духе «Расёмона»[28]: хотя мы проживали один и тот же час, переживали мы этот час очень по-разному и ценили разные его моменты.
Мои элегантные и блестящие интерпретации? Увы, Джинни их даже не слышала! Зато она ценила те маленькие личные проявления, которые я едва замечал: мои комплименты ее одежде или внешности; неловкие извинения за пару минут опоздания; смешок в ответ на ее сатирическое замечание; то, как я учил ее расслабляться.
Впоследствии я не один год использовал наши отчеты в психотерапевтических занятиях с психиатрами-ординаторами и был поражен жгучим интересом студентов к нашим таким разным голосам и точкам зрения. Когда я показал эти отчеты Мэрилин, она решила, что они читаются как эпистолярный роман, и предложила опубликовать их в виде книги, вызвавшись отредактировать текст. Вскоре после этого она отправилась вместе с нашим сыном Виктором на горнолыжный курорт, и каждое утро, когда Виктор уходил кататься, оттачивала наши с Джинни отчеты.
Джинни с энтузиазмом отнеслась к этому издательскому проекту: это была ее первая книга. Мы договорились, что поделим авторские гонорары поровну, а Мэрилин получит двадцать процентов. В 1974 году издательство «Бейсик Букс» опубликовало эту книгу под названием «С каждым днем немного
