Дочь Аушвица. Моя дорога к жизни. «Я пережила Холокост и всё равно научилась любить жизнь» - Това Фридман
7 октября 1944 года, узнав, что их вот-вот убьют, 250 служащих отряда зондеркоманд устроили самое крупное восстание за короткую кровавую историю Освенцима-Биркенау. Они изготовили самодельные бомбы и ручные гранаты, используя консервные банки и взрывчатку, которые им тайком вынесли женщины-заключенные, работавшие на заводе по производству боеприпасов. В ходе нападения на охранников СС вооруженными ножами, камнями, молотками и ломами героям удалось повредить Крематорий IV, который, как и Крематорий V, был расположен среди сосен, почти на прямой линии с входной дверью нашего барака. Три члена СС были убиты, одного из них бросили в открытую печь крематория. Мы напряженно ждали исхода ожесточенной битвы, происходившей всего в нескольких сотнях метров от нас. Используя взрывы горящих баллонов с кислородом и возникший в результате пожар в качестве прикрытия, некоторые заключенные попытались сбежать. Зондеркоманды видели, что случилось с их предшественниками, и предпочли погибнуть в бою. Ни один из них не выжил. Эсэсовцы убили все 250 человек, еще 200 сообщников были казнены.
Затем нацисты провели расследование о том, как взрывчатка попала в руки зондеркоманд. Четыре женщины-заключенные были приговорены к смертной казни, их пытали в течение нескольких недель, а затем повесили в Освенциме. Последний бой зондеркоманды, однако, возымел как минимум один заметный результат: Крематорий IV был поврежден и восстановлению не подлежал, его пришлось снести.
После указа Гиммлера о прекращении операций по отравлению газом начались работы по демонтажу других газовых камер и крематориев. Женщинам-заключенным, таким как моя мать, было приказано начать снос Крематория III и его газовой камеры, той самой, которая чуть не унесла мою жизнь. Им пришлось собственноручно убрать металлические дорожки, которые вели к линии печей. Эти дорожки имели целью ускорение процесса кремации. Зондеркоманды загружали телами небольшие тележки и катили их по рельсам к отдельным печам.
Женщинам было приказано засыпать травой все ямы, которые использовались для сжигания трупов, когда крематории не справлялись с нагрузкой. Они также должны были просеять останки людей, прежде чем сбросить их в близлежащую реку, Вислу. Некоторые женщины пытались спрятать кости, чтобы позже их можно было использовать в качестве улик. Женщины знали, что русские, а с ними, возможно, и правосудие, уже в пути. Уму непостижимо, что, столкнувшись с величайшей угрозой, исходящей от мощи Советской армии, германский Третий рейх не нашел ничего лучше, как приказать женщинам сажать деревья на месте бывших ям для сожжения тел, чтобы все выглядело так, как будто ничего не произошло.
В последний раз я входила в газовую камеру 26 января 2020 года. Я вернулась на это место в рамках мероприятий, посвященных 75-й годовщине освобождения лагеря.
Я вошла в сохранившуюся камеру Крематория I, расположенную рядом со знаменитыми главными воротами Освенцима, украшенными сардоническим приветствием Arbeit Macht Frei — Труд освобождает. Относительно небольшая камера с тремя или четырьмя печами и металлическими лотками для запихивания трупов в огонь стала лишней, потому что не могла справиться с промышленными масштабами убийств, лежащими в основе «Окончательного решения».
Я думала, что мне хватит сил, что я справлюсь с эмоциями и войду в место, полное кошмарных личных воспоминаний и символизирующее преступления против моего народа, но через пару минут мне стало трудно дышать, пришлось немедленно выйти. Испытание оказалось для меня непреодолимым.
Глава 14. Избавление
Лагерь уничтожения Биркенау, оккупированная немцами Южная Польша
ПОЛДЕНЬ, 25 ЯНВАРЯ 1945 ГОДА / МНЕ 6 ЛЕТ
После моего близкого знакомства с газовой камерой следующий момент максимальной опасности наступил в конце января 1945 года, когда история подошла непосредственно к дверям Освенцима-Биркенау.
Тот факт, что нацистам было приказано прекратить травить нас газом, не означал, что убийства прекратились. Хотя газовые камеры теперь не действовали, жизнь не стала безопаснее. Они беспрестанно казнили людей. Заключенные регулярно умирали от болезней, недоедания и истощения. Однако впервые с тех пор, как нацисты пришли к власти, их приоритетом стало самосохранение. Хотя наши охранники, фанатичные эсэсовцы, гордились своей репутацией элиты немецкой армии, но, как и любая беспринципная шпана, они превращались в трусов, сталкиваясь с равным по силе противником.
Американские самолеты наносили бомбовые удары по фабрикам, примыкающим к комплексу Освенцима. Несмотря на прямую физическую опасность для находящихся внутри пленников, эти атаки воспринимались нами как надежда на освобождение. Грохот артиллерии становился все громче по мере того, как советская Красная армия приближалась с востока. Когда 17 января 1945 года они подошли к Кракову, в 64 километрах от Биркенау, заключенные стали свидетелями паники и хаоса среди пьяных эсэсовцев.
Теперь немцам приходилось действовать на опережение. Заключенным не нужны были газеты или радиопередачи, чтобы узнать, что происходит. Они подслушивали обеспокоенные разговоры солдат. Эсэсовцам стало по-настоящему страшно, возможно, впервые. Биркенау как таковой не был целью наступавших русских. Все, чем занимались солдаты, — это убийство безобидных гражданских лиц. Никто из немцев в здравом уме не пошел добровольцем на русский фронт, где ни враг, ни зима не давали пощады. Теперь русский фронт был у них же на пороге. Жертвы Сталинградской трагедии были свежи в советской памяти. В той беспрецедентной битве погибло более миллиона российских военнослужащих и мирных жителей, она стала самым кровопролитным сражением Второй мировой войны. Советская победа на берегах реки Волги зимой 1942 года окончательно переломила ход войны на востоке против Германии. Возмездие было на кончике каждого штыка Красной армии. Устремившись на запад, русские сметали любое сопротивление. Им оставалось всего несколько дней до прибытия к воротам нашего лагеря.
Немцы начали эвакуацию Биркенау 18 января 1945 года. Самый страшный геноцид в истории человечества произошел в пределах именно этих электрифицированных заборов. Нацисты попытались очистить место преступления или по крайней мере оставить как можно меньше улик. Они взорвали Крематории II и III. Только Крематорий V остался нетронутым. Немцы сожгли записи и дела, все бумаги, которые так старательно собирали за предыдущие несколько лет, но их самой большой проблемой было то, что осталось так много живых свидетелей. Шестьдесят тысяч заключенных находились на тот момент в Освенциме I, Биркенау и Моновице, основных подразделениях комплекса Освенцим.
Нацисты начали собирать пленных, чтобы либо перевезти их, либо заставить идти маршем на запад, в сторону Германии. В первый день этой операции около пяти тысяч женщин и детей покинули Биркенау в рабочих полуботинках или босиком, колоннами по 500 человек в сопровождении охранников СС. Всех, кто был слишком болен или слаб для такой
