Лора Томпсон - Агата Кристи. Английская тайна

Вторую книгу, «Тайный враг», Агата написала ради денег по совету Арчи. Он был не из тех мужчин, которые возражают против того, чтобы их жены писали книги, хотя в 1920 году это было весьма необычно. Он вообще не вмешивался в образ мыслей и личную жизнь Агаты; в «Неоконченном портрете» она, в сущности, призналась, что хотела, чтобы он вмешивался в них больше.

«— Дермот, ты ничего не имеешь против того, что я люблю мечтать, придумывать, воображать нечто, что могло бы случиться, и представлять себе, как бы я повела себя, если бы это случилось?

— Разумеется, не имею, если тебя это забавляет.

Дермот всегда был справедлив. Сам человек независимый, он уважал чужую независимость… Беда в том, что Селии хотелось делить с ним все».

Что касается Агаты, то это не совсем так — ей уединение было необходимо. Но она нуждалась в дружеской близости Арчи и не хотела терять ее даже тогда, когда все более очевидной начала становиться тяга к независимости того самого мужчины, который в 1913 году писал ей, как он одинок: «Я скучаю по тебе на этот раз больше, чем раньше, и чувствую себя потерянным оттого, что тебя нет рядом».

Но в «Неоконченном портрете» после рождения их ребенка Дермот, как в былые времена, робко говорит Селии в постели: «Я… я по-прежнему люблю тебя, Селия, люблю так, что даже страшно». «Любовники — да, они по-прежнему любовники», — думает Селия.

На фотографии, сделанной в конце 1919 года, в день официального введения Арчи в должность, состоявшегося в Букингемском дворце, чета Кристи запечатлена на лондонской улице. Агата — в темном костюме, Арчи — в длинном пальто, оба высокие, стройные и весьма обаятельные. Они похожи друг на друга, как бывают похожи любящие супруги, хотя идут, соблюдая дистанцию.

Пожар!Пожар в лесу!Пожар в моей душе!На свете не былоТакой любви, как наша.Экстаз…И счастье…Страсть…И в сердце боль…[143]

То, что Арчи через несколько лет семейной жизни стал более сдержан, менее эмоционален, было неизбежно. Как напоминает Бабуля в «Неоконченном портрете», неразумно было бы ждать слишком многого: «Таковы уж они, мужчины».

Высказывания Маргарет Миллер, мудрое здравомыслие Агата помнила долгие годы после ее кончины, случившейся в возрасте девяноста двух лет, вскоре после рождения Розалинды; Мэри Энн Бомер умерла в 1916 году. Не то чтобы уход этих двух женщин стал для Клары большим горем, но Эшфилд без них опустел. Возможно, Арчи был прав, когда сказал Агате, что ее матери следовало бы продать дом и найти лучшее применение тем нескольким сотням фунтов, которые она унаследовала, чем тратить их на его содержание. Агату, как всегда, подобная идея привела в ужас. В «Неоконченном портрете» ее мать так же решительно настроена дом сохранить: «„Он может понадобиться тебе самой, когда меня не станет. Я хотела бы знать, что здесь ты всегда найдешь убежище“. Слово „убежище“ казалось Селии смешным, но идея когда-нибудь поселиться в этом доме с Дермотом нравилась».

«Ну, коли так, — сказал Арчи, — почему бы тебе не написать еще одну книгу и не заработать немного денег?» Когда «Таинственное происшествие в Стайлсе» стали печатать с продолжением в «Уикли таймс», Агате заплатили двадцать пять фунтов — не состояние, но на этот раз она твердо рассчитывала получить больше, и еще больше в следующий. Агате льстило, ей было приятно и ее воодушевляло то, что муж гордится ее талантом. Джону Лейну, который желал получить новый детектив, а не комедийный боевик, «Тайный враг» не очень понравился, но книга принесла пятьдесят фунтов (включая права на публикацию в периодике) и продавалась лучше, чем «Стайлс», что доказало правоту Арчи. «Теперь, — подумала Селия, — я притворяюсь писательницей. Кажется, это даже забавнее, чем притворяться женой и матерью».

«Тайный враг» обладал качеством, отличающим почти все, что написала Агата: читабельностью. Некоторым читателям, вероятно, хотелось бы метафорически пристрелить героя и героиню, но совершенно очевидно, что Агата от них в восторге. Особенно ей нравится Таппенс, бывшая служащая Добровольческого медицинского отряда, нисколько не уступающая Томми в храбрости и смекалке, хотя мысли о феминизме никогда не приходили в голову создательнице этого образа. Таппенс — жизнерадостная прагматистка, каковой временами бывала сама Агата, по-детски жадная как до еды, так и до денег. Деньги на самом деле — главная тема книги. Их недостаток не был Агате безразличен. «Деньги, деньги, деньги! — восклицает Таппенс. — Я думаю о деньгах утром, днем и вечером! Признаюсь, во мне говорит корысть, но что поделаешь!» Агата никогда не была нищей, как Таппенс, но она влезает в кожу своей неунывающей героини — дешевая одежда, которую та носит с неким шиком, обеды в забегаловках — и разделяет ее восторг, когда та тратит неожиданно свалившиеся деньги на роскошный обед в отеле «Пиккадилли».

Тем не менее, как и Агата, Таппенс в конце концов отдает предпочтение любви. Она отвергает миллионера, чтобы выйти замуж за Томми: «Как это будет чудесно!» — восклицает она, принимая его предложение. Они родные души и таковыми останутся до последней Агатиной книги. В романе «Врата судьбы», опубликованном незадолго до смерти Агаты, Томми и Таппенс, состарившиеся, но все такие же жизнерадостные и так же любящие друг друга, переезжают в дом, заполненный эшфилдской мебелью, с миллеровской лошадкой-качалкой Матильдой, стоящей в оранжерее.

После рождения Розалинды Агата много писала. Несмотря на то что у нее была няня Джесси Суоннел и служанка Роуз, ей приходилось многое делать по дому, но она обладала счастливой способностью мгновенно отключаться от повседневных дел и окунаться в мир своих книг. Она никогда не носилась с ними и не стремилась работать методично. Она могла обдумывать сюжет во время мытья посуды и писать на кухонном столе. Единственное, что ее отвлекало, — это материнство. В «Автобиографии» она описывает чудовищное раздражение, которое испытывала, когда пыталась писать «Человека в коричневом костюме», а очередная няня, Куку, щебетала под дверью: «А сейчас, малышка, мы должны вести себя очень тихо, правда? Потому что мама работает. Маме нельзя мешать, когда она работает, мы же это знаем?» И как она сражалась с «Тайной „Голубого поезда“» на пляже, когда Розалинда постоянно требовала ее внимания («А мне нельзя постоять здесь? Я только постою. Я не буду мешать»).

Но в 1920-е годы Агата умела быстро собраться, переключиться и начать продуктивно работать: она написала романы «Тайный враг» и «Убийство на поле для гольфа», а также цикл рассказов. «К тому времени мне только-только начало приходить в голову, что, вероятно, я могла бы стать профессиональной писательницей. Но я еще не была в этом уверена. Я все еще считала, что писание книг есть всего лишь естественное продолжение вышивания диванных подушек».[144] И действительно, ее любительство выдавало себя в стиле, который, сам по себе вполне профессиональный, не был еще «фирменным» стилем Агаты Кристи. Она не чувствовала себя обязанной давать публике то, чего та от нее ждет, поскольку по-прежнему полагала, что пишет для себя. Вот почему она продолжала «пробовать то одно, то другое, как делают все».