Федор Раззаков - Врачебные тайны. Пороки и недуги великих
«Утром, сразу же после его возвращения с гастролей, мы с отцом сидели на кухне, гоняли кофе и болтали о какой-то чепухе. (Уже почти два года у нас с ним был молчаливый договор — не заводить речь о самом волновавшем нас тогда — о болезни матери.) Вдруг отец приумолк и сказал совершенно неуместную, как мне показалось, фразу:
— Ты знаешь, что-то я устал очень. Наверное, это конец.
Даже сами эти слова казались нелепыми. Мысль о роковой, последней усталости, носящей какое-то сакральное содержание, никак не вязалась с этой могучей плеядой людей, к которой принадлежал и отец… Да это преходящее, суетное — минутное расслабление. А отлежится, отоспится, как всегда, — и снова в бой… Но едва ли не утром следующего дня мать срочно вызвала меня с работы:
— Немедленно приезжай. Папу забирают в больницу…
У подъезда уже стояла пара медицинских спецмашин, а по квартире, уставленной кардиографами и какими-то хитрыми приборами, расхаживал в белых халатах целый консилиум врачей, укрепленный медсестрами и санитарами: тогдашнее руководство Союза кинематографистов помогло организовать «саму Кремлевку» — рядовому народному артисту просто так всех этих спецпривилегий не полагалось.
— Он все время спит, а просыпается ненадолго — начинает заговариваться, — растерянно бормотала мама.
Борис Федорович сидел на кровати уже одетый, сонно щурясь, ждал отправки.
— Ну вот, пошли синяки и шишки. Пироги и пышки кончились.
— Видишь, — воскликнула мама, — опять какую-то ерунду про пироги говорит!
Увы, это была совсем не ерунда. Чувство скептического юмора и в эти совсем не веселые минуты проявилось: Борис Федорович очень уместно цитировал героя из давно полюбившегося романа Джозефа Хеллерта. Кто знал, что все пироги и пышки и в самом деле кончились, ведь медики определили, по существу, простое переутомление, от которого быстро избавит высококвалифицированный и роскошный уход наподобие санаторного. О чем больше можно было желать в кунцевских кущах…
С собою отец взял рабочую тетрадь для записи афоризмов (он их называл — «охренизмы». — Ф. Р.), очки и ручку…
Итак, было 24 апреля 1982 года, чудесная погода, славное настроение. Дело, кажется, шло на поправку: накануне нам позвонили из больницы и сообщили, что состояние Бориса Федоровича улучшилось и его даже перевели из отделения интенсивной терапии в обычное.
Мы сидели в палате и болтали о всякой всячине, предвкушая скорую встречу по-домашнему. Когда собирались уже уходить, отец вдруг спросил:
— Как вы думаете, почему это я лежал на площади у врат храма, а вокруг было много-много народа?
— ?..
— Ай, — он по-особенному, как только ему присуще было, досадливо отмахнулся рукой, — должно быть, приснилось. Ерунда какая-то.
Сколько ни упрашивали, он настойчиво вызвался нас проводить — хотя бы до коридора. Огромный и добрый, стоял, заслонив дверной проем, и глядел, как мы уходили. Нет, не мы. Тогда от нас уходил он.
Вечером, в половине одиннадцатого, позвонила лечащий врач… В это не хотелось, нельзя было поверить.
…На исходе пасхальной недели отца хоронили (на Ваганьковском кладбище, 2-й участок. — Ф. Р.). Шли последние минуты прощания. Гроб с телом русского артиста установили перед входом в церковь Большого Вознесения, что на Ваганькове. Отчаянно светило солнце. Вокруг собрался народ. Многие плакали…»
Буквально через несколько месяцев после смерти мужа из жизни ушла и Галина Васильевна.
Геннадий Бортников (67 лет) — актер театра, кино: «Черемушки» (1963; Саша Бубенцов), «Наш дом» (1965; пианист Дмитрий Иванов), «Взорванный ад» (1967; главная роль — советский разведчик Николай Варежников), т/ф «Алло, Варшава» (1971; главная роль — врач Анджей Вишневский) и др.
Бортников скончался неожиданно. За три дня до смерти он внезапно почувствовал себя плохо — разболелось сердце, однако на все уговоры родственников вызвать «Скорую» отвечал отказом. Приняв лекарство, он прилег на диван, надеясь, что боль отступит. Однако этого не произошло. Более того, к вечеру у актера поднялось давление и он потерял сознание. В итоге врачей вызывать все равно пришлось. Медики поставили больному диагноз — инфаркт и попытались сбить давление. Но сделать это никак не удавалось. Было принято решение срочно госпитализировать Бортникова в больницу — в Институт кардиологии. Тамошним медикам удалось-таки стабилизировать состояние актера. Однако прожил он после этого недолго. В субботу, 24 марта 2007 года, около трех часов дня Бортников уснул и не проснулся. Он умер во сне. Как заявил один из врачей:
«Состояние Геннадия Леонидовича действительно было тяжелым, но мы верили, что его удастся спасти. Мы сделали все возможное, но сердце артиста остановилось…»
Для коллег артиста (а он 44 года проработал в Театре имени Моссовета) эта смерть стала шоком. Как скажет один из них: «Он никогда ни на что не жаловался. Мы даже предположить не могли, что всегда веселому и жизнерадостному Геннадию Леонидовичу осталось жить считаные дни».
Виктор Кузькин (67 лет) — хоккеист, игрок ЦСКА и сборной СССР, 13-кратный чемпион СССР (1959–1975), чемпион мира (1963–1969, 1971), чемпион Европы (1963–1969), чемпион Олимпийских игр (1964, 1968 и 1972).
По словам всех, кто знал Кузькина, он не жаловался на свое здоровье и был вполне здоров. В конце апреля 2008 года он даже вышел на лед — принял участие в товарищеской игре во Дворце спорта ЦСКА, посвященной 50-летию Вячеслава Фетисова. Кузькин в той игре был самым великовозрастным, но этого никто не замечал — настолько легко и изящно тот катался, нейтрализуя бывших мегазвезд Ярри Курри, Петера Штясны и Рэя Бурка. А спустя два месяца Кузькина не стало.
В начале июня спортсмен уехал отдыхать в Сочи. Место было привычное для него — военный санаторий имени Яна Фабрициуса. В разгар отдыха Кузькин и скончался. Вот что рассказал об этом генеральный директор «Крыльев Советов» и команды ветеранов «Легенды хоккея СССР» Владислав Третьяк:
«О случившемся я узнал спустя час после трагедии (она случилась 24 июня 2008 года. — Ф. Р.). По моей информации, Виктор Григорьевич, загорая на пляже, решил искупаться в море. Разгоряченный, нырнул в воду. И не вынырнул. Его хватились только через час, вызвали спасателей… Они и вытащили тело. По официальной версии у Кузькина отказало сердце…»
Александр Менакер (68 лет) — артист эстрады, выступал в дуэте со своей женой Марией Мироновой.
У Менакера было больное сердце: в последние годы жизни он пережил два инфаркта. Врачи советовали ему вести размеренный образ жизни, как можно меньше волноваться. Рекомендации врачей он выполнял, но разве от всего убережешься. Смерть пришла к Менакеру внезапно. В тот роковой день накануне дня рождения его сына Андрея Миронова — 6 марта 1982 года — Менакер собрался подышать свежим воздухом. Вышел из комнаты, но сделал всего несколько шагов и схватился за сердце. Рядом в кресле сидела жена, которой он успел сказать всего лишь одно слово: «Маша!» — и рухнул на пол. Когда жена подскочила к нему, он уже не дышал.
