Сергей Кремлев - 7 побед Берии. Во славу СССР!

С 1943 года генерал-майор инженерно-танковой службы Петросьянц работал в ГКО СССР — по той же «танковой» линии. В конце 1946 года Берия взял его в Урановую проблему — заместителем начальника Первого Главного управления, и Петросьянц стал одной из крупных фигур в быстро формирующейся атомной технике, впоследствии — Героем Социалистического Труда, академиком АН СССР.

Академик РАН Борис Васильевич Литвинов, Герой Социалистического Труда, на протяжении многих лет — Главный конструктор уральского ядерного центра (НИИ-1011, Всесоюзного НИИ приборостроения, ныне ВНИИ технической физики) в «Челябинске-70» (Снежинске), пришёл в ядерную оружейную работу молодым специалистом в 1952 году и личных впечатлений от Берии не имел, хотя слышал о нём от старших товарищей немало. Уже в 90-е годы, после изучения делового стиля Берии, Литвинов написал:

«Любопытно, что из множества мнений и многочисленных технико-экономических решений Берия выбирал главные и направлял их Сталину. Часто многостраничные или даже многотомные материалы ужимались до одной страницы, а то и её половины. Только после этого они ложились на стол Верховному, принимавшему окончательные решения.»

Но не забудем — перед этим сам Берия все эти многостраничные или даже многотомные материалы внимательно, с карандашом в руках прочитывал! И не просто передавал резюме Сталину, а предлагал решения, как правило, Сталиным одобряемые.

Академик Вениамин Алексеев — не физик, а историк, и, как нормальный маститый советский историк, в советское время прославлявший подвиги советского рабочего класса, в нынешние антисоветские времена он вписался вполне благополучно. Однако даже он, автор термина «мобилизационная экономика», познакомившись в середине 90-х годов с рассекреченными документами нашего Атомного проекта, оценил деятельность Берии как более творческую, нежели карательную.

А теперь — о стиле Берии с несколько необычного ракурса.

Недавно скончавшийся крупный физик-теоретик из Сарова («Арзамаса-16») Владислав Николаевич Мохов, лауреат Ленинской премии, работал в Саровском ядерном оружейном центре с 1955 года. Человек нестандартный, он мог высказать не только интересные физические, но и социальные идеи. И вот что он написал о своих первых годах работы в Сарове:

«.В нашем коллективе сложилась свободная обстановка труда и общения, необыкновенная. свобода обсуждений и обмена мнениями, которая совершенно сознательно поддерживалась руководством ВНИИЭФ. По-видимому, куратор работ по созданию ядерного оружия Л.П. Берия считал это допустимым и необходимым для создания творческой атмосферы. Мы могли часами обсуждать не только научно-технические проблемы, но и философские вопросы, связанные с ядерным оружием, включая чисто политические аспекты.»

Как видим, советский физик-оружейник прямо указывает на личность Берии как на источник творческой атмосферы в советской научной среде!

Выходит, именно от Берии шла деловая, но — взаимно доброжелательная атмосфера в отношениях между дельными работниками, между людьми дела , честно делающими это общее, одно на всех, дело?

ЗАСЛУЖИВАЕТ нашего внимания и стиль резолюций Берии на адресованных ему документах. Типичный пример. 19 июля 1948 года Завенягин, министр цветной металлургии Ломако, зампред Госплана СССР по тематике ПГУ Борисов, академик Алиханов и заместитель Ломако Фролов направляют Берии проект постановления Совета Министров СССР о плане работ по «продукту Б-9» (так в документах кодировался торий).

Резолюция Берии: «1. Т. Тевосяну И.Т. (Лично). Прошу Вас рассмотреть этот проект и сообщить свое мнение. 2. Тт. Ванникову Б.Л., Курчатову И.В. Прошу сообщить Ваше мнение по предлагаемой программе работ по Б-9 на ближайшие годы. Л. Берия. 28 июля 1948 г.»

Среди тысяч виз и резолюций Берии на документах Атомного проекта нет ни одной «разгромной», унижающей тех, кому они адресованы, даже если они касались чьей-либо вины.

Ирина Быстрова, автор изданной в 2006 году капитальной (капитальной по объёму, но, увы, не по глубине анализа) академической монографии «Советский военно-промышленный комплекс: проблемы становления и развития (1930-1980-е годы)» отнюдь не благожелательна по отношению к Берии. Однако и она признаёт, что «даже в самых острых случаях. резолюции Берии оставались сдержанными и конструктивными».

Между прочим, Быстрова же пишет:

«.содержимое «Особых папок» Берии показывает, что стиль «бериевского руководства» был хотя и довольно жестким, но не столь запугивающим, как это преподносится во многих воспоминаниях (курсив мой. — С.К.). Угрозы, безусловно, могли иметь место в устном варианте, но письменные распоряжения выглядели гораздо более деловитыми и культурными».

Замечу, к слову, что угрозы «в устном варианте» не только «могли иметь место»! Они, причём — с широким использованием «непарламентских выражений», конечно же, имели место быть. И иначе быть не могло при том уровне психофизиологических нагрузок, которые постоянно испытывал Берия, и при той «расейской» неизбывной расхлябанности, которой на Руси хватало даже после 1945 года, после войны, научившей дисциплине и ответственности многих.

Другое дело, что эти, сорвавшиеся, что называется, сгоряча, с языка угрозы Берии никогда — я подчёркиваю, никогда — не имели ни в военное время, ни в Атомном проекте не то что «расстрельного», но даже «тюремного» развития, хотя Берия не раз приговаривал, что «турма» на разгильдяев у большевиков всегда найдётся.

Конечно, в случаях прямой преступной халатности и т. п. виновные несли наказание, но — не вследствие «угроз» Берии, а в силу наличия соответствующих статей Уголовного кодекса.

Вот ещё один пример. В июне 1947 года директор строящегося плутониевого комбината № 817 Е.П. Славский сообщает в обширной докладной записке на имя Берии возмутительные вещи:

«Темпы работ. крайне слабые., сложнейший объект. поручено строить автодорожно-строительному полку, в составе которого нет ни одного специалиста по строительству промсооружений.

По жилищному строительству полный провал. Рабочие очень много времени сидят и никто не заставляет работать. Из 41 тысячи рабочих. на промышленных объектах работает всего 5700 человек, а остальные распылены на различных подсобных предприятиях и вспомогательных работах»,

И Т. д. и т. п.

Резолюция же Берии:

«Т. Круглову (министр внутренних дел СССР. — С.К.), т. Ванникову и тов. Завенягину.

1. Надо срочно укрепить руководство. Т. Рапопорта освободить по состоянию здоровья. Выдвинуть в качестве н-ка стр-ва Царевского.