Михаил Мельтюхов - Трагедия 1941-го года. Причины катастрофы.

В сообщении комиссара госбезопасности 3-го ранга С. Мильштейна народному комиссару внутренних дел Л. П. Берия о действиях Особых отделов и заградительных отрядов войск НКВД СССР за период с начала войны по 10 октября 1941 г. отмечалось, что «Особыми отделами НКВД и заградительными отрядами войск НКВД по охране тыла задержано 657 364 военнослужащих, отставших от своих частей и бежавших с фронта… Из числа задержанных, Особыми отделами арестовано 25 878 человек, остальные 632 486 человек сформированы в части и вновь направлены на фронт… По постановлениям Особых отделов и по приговорам Военных трибуналов расстреляно 10 201 человек, из них расстреляно перед строем — 3321 человек…» [242]. В сравнении с общей численностью советских Вооруженных сил число дезертиров и отставших от своих частей составляет незначительное количество — около 4 %. Однако при детальном рассмотрении этого явления, с привязкой к конкретной территории и периоду, положение в корне меняется. Только в Смоленской области в период отступления из Белоруссии и в начале Смоленского сражения было задержано 50–60 тыс. военнослужащих [243], что соответствует средней численности общевойсковой армии того времени.

Несмотря на все высказанные в статье критические замечания в отношении советских войск, неоспоримым является тот факт, что Смоленское сражение является проявлением кульминации потенциальных возможностей Красной Армии на тот период. Пройдут кровопролитные месяцы, годы, прежде чем наша армия по своему мастерству сначала сравнится с врагом (преимущество в вооружении и численности будет уже достигнуто в 1942 г.), а затем станет способной его теснить и уничтожать.

А. В. ШУБИН

«Клещи» Сталина

Споры о трагедии 22 июня будут идти, наверное, вечно. Трагическая картина событий этого лета поражает невероятным на первый взгляд поведением действующих лиц и масштабом сокрушительных последствий. Она требует объяснения. И каждое объяснение связано с целым веером идеологических оценок.

Н. Хрущёв в своем докладе XX съезду предложил универсальную причину трагедии 22 июня: во всем виноват Сталин. Мы доверились вождю, а он плохо готовился к обороне. Вариант этой версии есть и у сталинистов: Сталина плохо информировали. Однако критики Сталина в главном продолжали укреплять как раз его версию — мы готовились к обороне и только к обороне.

В 1992 г. в России вышла книга В. Суворова «Ледокол», в которой утверждалось, что Сталин готовил удар по Германии в 1941 г., но чуть-чуть не успел. Версия Суворова привлекла к себе внимание и симпатии значительной части читателей свежим взглядом. Советский Союз перестал выглядеть страной дураков, возглавляемой дураком. Сталин считался с угрозой и нашел на нее свой ответ. И ошибся чуть-чуть. С кем не бывает.

При том, что такой вывод естественно вытекает из «наступательной» версии В. Суворова, сам автор сначала преследовал другие идеологические цели, что придало спору дополнительную полемическую остроту. Чего только не утверждал В. Суворов, «раздувая» значение своего открытия: «Я замахнулся на самое святое…» На память о войне. И на место СССР во Второй мировой войне. Потому что «Советский Союз — главный ее виновник и главный ее зачинщик» [244].

А ещё Сталин проиграл Вторую мировую войну (это — в другой книге, «Последняя республика»). Правда, в «Ледоколе» В. Суворов утверждал прямо обратное: «На Западе выпущено множество книг с идеей: Сталин был к войне не готов, а Гитлер — готов. А на мой взгляд, готов к войне не тот, кто об этом громко заявляет, а тот, кто ее выигрывает, разделив своих врагов и столкнув их лбами» [245].

Чтобы выиграть войну, Сталин (по Суворову) сам и привёл Гитлера к власти, сделав его «Ледоколом революции». Якобы даже вооружал его. Видимо, для того, чтобы Гитлер бросил на СССР силы объединенной Европы. Ещё Сталин подписал с Гитлером пакт о ненападении специально для того, чтобы спровоцировать завоевание Гитлером Европы. Когда Гитлер Европу почти объединил, Сталин готовился все это наследство захватить.

Не только для специалистов, но и для публицистов не представляет особого труда доказать — идейно-политические рассуждения В. Суворова не стоят бумаги, на которой написаны.

Беспомощность В. Суворова в области политики не отменяет необходимости рассмотреть по существу его аргументы военно-стратегического характера. Эти аргументы распадаются на две части: во-первых, военно-технические доказательства преимуществ советского оружия и его специально наступательного характера (следовательно, Сталин планировал наступательную войну и поэтому не был готов к оборонительной) и, во-вторых, «разведывательная операция» (В. Суворов, он же В. Резун — профессиональный разведчик), которую автор провел по открытым источникам (мемуары, советская литература и т. д.). Навыки разведчика, анализирующего материалы печати с целью выявления скрытых приготовлений к войне, позволили В. Суворову сделать вывод: Сталин выдвигал к границам с Германией мощную группировку войск, которая превосходила по силам германскую, носила наступательный характер и не могла не ударить по противнику уже в 1941 г.

Заслуга В. Суворова в том, что он спровоцировал весьма продуктивную дискуссию о ситуации 1941 г. Историки, изучающие этот период, разошлись по трем лагерям. Первые по принципу «ни шагу назад» продолжали защищать прежнюю концепцию — СССР готовился только к обороне. Но готовился плохо. Их мы будем условно называть «оборонцами». Другие с теми или иными оговорками поддержали главный тезис В. Суворова — Сталин готовился в 1941 г. первым нанести удар по Гитлеру и наступать на Берлин. Сторонников этой концепции мы будем условно именовать «наступателями». Третьи пока не определились, ссылаясь на недостаток источников для окончательного вывода — часть архивов все еще закрыта, да и проблема уж очень всеохватная.

Прежде всего специалисты в области истории военной техники подвергли технические аргументы B.Суворова придирчивому обстрелу. Очень многие его утверждения легковесны, причем многие из них явно излишни для доказательства версии «Ледокола». Они просто бросаются в глаза, как, например, утверждение, что литера «А» означает «автострадный» танк, хотя мы с детства помним: такую же литеру, означающую экспериментальную разработку, имел даже прототип Т-34. Очень много у В. Суворова поэтических сравнений, которые также не придают убедительности его книгам: «БТ — это танк-агрессор. По всем своим характеристикам БТ похож на небольшого, но исключительно мобильного конного воина из несметных орд Чингиз-хана» [246]. Но модель БТ имеет американское происхождение. Неужели американцы вдохновлялись образом конника Чингиз-хана или хотя бы воинов из племени апачей? Ах, дело в том, что танк имеет съемные гусеницы! Прямо как конники Чингиз-хана (съёмные копыта, что ли). Эти танки должны быстро обтекать укрепления врага и врываться на германские автострады, где следует скинуть гусеницы и автомобильным порядком катиться хоть до самого Берлина. Но вот загвоздка: до германских автострад нужно ещё доползти через Польшу, что явно нельзя сделать сразу, в момент первого удара. Что же, все это время БТ будут прохлаждаться в резерве?