Варвара Самсонова - Дочь Сталина

Отец преподал ей жестокий урок. Его циничные слова попали точно в цель. Светлана заподозрила даже Люсю, которому еще вчера верила безгранично. Ему нужна была дочь Сталина, а не маленькая смешная школьница.

В тот день Светлана все-таки пошла в школу. Продолжала жить по привычке, чисто механически. Даже отвечала на чьи-то вопросы, терпеливо высидела все уроки. Вечером отец позвал ее к себе. Он рвал и выбрасывал в корзину письма и фотографии Каплера, при этом ворча:

 — Писатель! Не умеет толком писать по-русски. Уж не могла себе русского найти.

«То, что Каплер — еврей, раздражало его, кажется, больше всего, — вскользь заметила Светлана. — Мне было все безразлично. Я молчала, потом пошла к себе. С этого дня мы с отцом стали чужими надолго».

Но первый муж Светланы, за которого она вышла всего лишь через год после ареста Люси, тоже был евреем. Тем не менее отец только устало махнул рукой вместо родительского благословения — выходи за кого хочешь. И к ухаживаниям Каплера он очень долгое время относился снисходительно. Что же привело его в ярость и заставило так жестоко расправиться с бедным Люсей?

Слухи и толки — источник информации, к которому всегда относились с предубеждением. Но в них скрыто гораздо больше истины, чем в официально обнародованных воспоминаниях, мемуарах, письмах, авторы которых с полным правом интерпретируют события на свой лад, скрывают, умалчивают, а то и просто лгут.

Слухи просачивались даже сквозь толстые стены Кремля. Алексей Каплер всегда вел себя безукоризненно, по-джентльменски, не хвастался своими победами, оберегал имена женщин, которых любил, от злословия. Тем не менее кое-кто из его друзей не сомневался в том, что его отношения со Светланой Аллилуевой не были платоническими.

Не сомневались, что легкомысленный и беспечный Люся собственной рукой вычеркнул десять лет из своей жизни. Утром первого марта «дядька» доложил о том, что его «поднадзорная» провела вечер («посвященные» утверждают, что всю ночь) в квартире возле Курского вокзала вместе с Каплером. Донесение было передано по цепочке и вскоре вместе с записями телефонных разговоров Светланы легло на стол Самому. Какой отец не пришел бы в ярость от такой новости!

Сама Светлана с горечью обмолвилась по этому поводу: «они знали о нас даже то, чего не было…» Возможно, Каплер пострадал безвинно. Генерал Власик и его штат судили об этой любовной истории в меру своих солдафонских, примитивных представлений о чувствах и отношениях.

С легкой руки западных журналистов, которые много писали о дочери Сталина в шестидесятые и семидесятые годы, она стала «жертвой режима». Теперь уже не только в России, но и за ее пределами читатели с сочувствием обсуждают судьбу Светланы, первая любовь которой была растоптана тираном-отцом. Предполагают, что Иосиф Сталин просто не в силах был вынести аналогии: ведь в 1917-м он, сорокалетний мужчина, соблазнил шестнадцатилетнюю Надежду Аллилуеву.

И все-таки настоящей жертвой этой истории стал Алексей Каплер. Он пострадал больше всех. Переживания Светланы, крушение девичьих грез и в сравнение не идут с тем, что выпало на его долю.

Жизнь Светланы после ареста Люси потекла так же уныло, скучно и одиноко, как раньше. Она словно угасла, ушла в себя. И все же от влюбленной девушки с таким страстным, неровным характером можно было ожидать непредсказуемых поступков. Она не хлопотала за Люсю, как просила за всех близких ее тетка Анна Аллилуева. Она не пыталась узнать от друзей о его судьбе в лагере, написать ему, отправить посылку, в которой он на первых порах отчаянно нуждался. Это можно было сделать через вторые-третьи руки, если она опасалась гнева отца.

Сколько женщин в те страшные годы жили слухами Оттуда, редкими весточками, беспокоясь о судьбе сына, мужа, возлюбленного… Актриса Ангелина Степанова не побоялась переписываться с драматургом Эрдманом, которого горячо любила, и даже отправилась к нему в ссылку — просто увидеть, поддержать.

Кому-то покажется нелепым это сравнение. Ангелина Степанова — личность, незаурядная женщина, к тому же зрелая и сложившаяся. А Светлана Аллилуева — девчонка, капризная и безвольная, выросшая в густой зловещей тени своего отца.

И все же Светлана всегда добивалась своего, если хотела. Всего год спустя она вышла замуж, несмотря на то что отцу очень не нравился ее новый избранник. Прояви она настойчивость тогда, в марте 1943-м, как знать, чем могла бы закончиться эта история.

Не страх заставил ее так малодушно забыть Люсю, почти предать, а скорее уязвленное самолюбие, ревность, бессердечие и непонятное для влюбленной девушки равнодушие.

Уже в то время стали понемногу проявляться черты характера Светланы. С годами они только усугублялись. Изначально Бог заложил в женскую природу жертвенность, преданность и постоянство. Но как и все великие замыслы, этот многое потерял при конкретном воплощении. Светлана органически не была способна на жертвенность.

Она не жертвовала ничем не только для мужей, возлюбленных, но даже для детей. Может быть, в этом причина того, что все ее браки очень быстро рушились. Она не умела уступать, быть терпеливой и снисходительной к недостаткам близких. Почти любая семья держится на ежедневных компромиссах и мудрой женской «политике». Никто из близких не отмечал в Светлане мягкости и женственности. Она была вся — порыв, напористость, упрямство и страсть.

Только через двенадцать лет Светлана неожиданно столкнулась с Алексеем Каплером на съезде писателей. И забытое чувство вспыхнуло вновь…

Но тогда, весной 1943-го, когда Светлана вернулась к своему ненавистному, однообразному существованию, Алексей Каплер попал в совершенно иной мир и вынужден был к нему приспосабливаться. Казалось бы, его личная судьба, карьера — все рухнуло. Со многими заключенными так и случалось. Даже те, кому посчастливилось выжить, возвращались домой сломленными людьми.

Но к Алексею Каплеру это не относится. В нем было столько жизненных сил, воли, энергии, что хватило бы на несколько человеческих судеб. Мало кому это удавалось, но он и в ссылке ухитрялся жить в полную силу, влюбляться, работать, строить планы на будущее, стойко перенося неудачи.

В начале своего пятилетнего заключения он решил, что самый разумный для него выход — это фронт. Лучше погибнуть от пули, чем тихо угаснуть от голода и непосильного труда. Он пишет письмо самому Сталину, очень смелое для заключенного. Это послание человека не только не сломленного, но осмеливающегося напомнить о былых своих заслугах: