Барбара Аутланд Бейкер - Арнольд и я. Жизнь в тени Австрийского Дуба

Моя мама и Арнольд нянчатся с моими племянниками, 1973

После возвращения из поездки в Сан-Франциско Арнольд забрал свою машину из автомастерской и отвез Аурелию вместе с ее багажом в аэропорт. Пока мы с ней прощались, я думала про себя, что обнимаю женщину, которая рано или поздно станет моей свекровью. Арнольд, в свою очередь, думал, что обнимает женщину, которая смогла изменить свое представление о нем, и, когда мы ехали домой, он даже спросил меня:

– Как ты думаишь, что она думаит обо мне?

– Она очень тобой гордится, Арни, – ответила я ему.

А тем временем в семье моей сестры Салли произошли серьезные изменения: у них с мужем родилась Холли, и с ее появлением клан Аутленд в очередной раз увеличил свою численность. К моменту рождения Холли я уже была тетушкой для троих детишек, которые появились у другой моей сестры, Паулы, и ее мужа Дика, но виделись мы с ними не так часто, как бы мне того хотелось. Поэтому я с радостью представляла, что теперь у меня будет возможность чаще видеться с новым поколением Аутлендов, и с интересом следила за тем, как Арнольд с нежностью держит маленькую Холли на руках. К двадцати четырем годам я уже привыкла к взглядам детских глазок и с нетерпением ждала того момента, когда мы с Арнольдом сможем родить своего маленького Патрика или Холли.

Но мои радостные переживания по поводу рождения детей были омрачены обнаружившимися у меня болезнями. Проснувшись однажды утром, я едва могла дышать от болей в груди, и мне пришлось поехать на обследование к подруге Франко Аните, которая занималась хиропрактикой в своем кабинете в Вествуде. Аните тогда удалось облегчить мое состояние, но она посоветовала мне сделать рентгеновские снимки для выяснения причин подобных болей. После того как снимки были готовы, ортопеды вынесли свой приговор: спондилез первой степени. Этот диагноз означал, что часть позвоночных дисков не может выдерживать вес тела, и вне зависимости от того, было ли это заболевание врожденным или развилось вследствие моих физических упражнений в группе поддержки, моя поясница оказалась слишком слабой для остального тела. Получив такие известия, я начала ходить по врачам, которые давали абсолютно противоположные советы: успокоиться и посмотреть, как ситуация будет развиваться дальше; поставить специальный корректирующий имплантат на позвоночник, пока я еще молодая; подождать лет двадцать до тех пор, пока не появятся более прогрессивные методы лечения.

Под воздействием плохих новостей я ощутила себя старой развалиной и от этого стала еще более раздражительной. Подумать только, я живу с человеком, чье тело представляет собой верх совершенства, а у меня вдруг обнаруживаются проблемы со спиной. Только при помощи Аниты мне удалось слегка восстановить свои силы, и я смогла снова дышать полной грудью. Но мне было не по себе от мысли, что моя молодость уходит и в скором времени мне придется столкнуться с еще бóльшими страданиями и ограничениями. В то нелегкое для меня время Арнольд очень серьезно отнесся к результатам моего медицинского обследования и старался поддержать меня. Он всегда смотрел на все с позитивом и говорил о том, что мне необходимо будет научиться приспосабливаться к своему новому положению.

Анита, помогавшая мне в этой трудной ситуации, старалась поддержать и ободрить меня, и благодаря ее чутким рукам и позитивному настрою моя спина начала сопротивляться болезни. Однажды мне уже приходилось «бороться» со своим телом, а теперь довелось столкнуться с более серьезными проблемами со здоровьем. По правде говоря, мне ужасно не хотелось проходить операцию по установке корректирующего имплантата на позвоночник.

Из-за проблем со здоровьем мне вновь пришлось пережить не самые простые времена, и поэтому я всячески стремилась разрешить другую свою проблему, связанную с лишним весом, для борьбы с которым я не нашла ничего лучше, как употреблять повышенную дозу никотина. В тот период я проводила много времени за рулем, и вся моя машина была покрыта густым слоем пепла от выкуренных сигарет. От сигарет я на некоторое время испытывала облегчение и очень надеялась, что возврат к однажды забытой вредной привычке поможет мне сбросить набранные шесть килограммов. Но моим надеждам не суждено было сбыться, и лишние килограммы оставались там же, где и прежде.

Арнольд достаточно спокойно относился к моим попыткам бороться с избыточным весом и вредным привычкам, хотя я и выкуривала по пачке сигарет в день. Вполне возможно, что он вспоминал свои слабости и поэтому не особо стыдил меня. Но меня подобное положение вещей ужасно раздражало: вроде бы я была достаточно умной и смышленой женщиной, но никак не могла справиться со своим собственным телом. Ко всему прочему, я не находила себе места от одной мысли о том, что являюсь любовницей бодибилдера. Я видела, что друзья Арнольда выбирали себе в подруги достаточно посредственных женщин, и такой подход меня постоянно удивлял. «Неужели таким женщинам нравится, как с ними поступают? Неужели они просто довольствуются тем, что им дают, и не претендуют на большее?» – размышляла я про себя. Тем не менее я знала, что со временем растут не только мои знания, но и мое собственное тело. Помимо всего прочего, учеба в университете, на которую я возлагала большие надежды, не принесла ожидаемых результатов, но, по крайней мере, дала мне возможность понять, что мне необходимо поменять в своей жизни.

Офис губернатора Шварценеггера, 17 июня 2004 года

Близкий друг и финансовый советник Арнольда Пол как-то заметил, что у него были способности к живописи, и во время нашего разговора я упомянула, что на эту встречу мне стоило бы принести с собой рисунок ветряной мельницы, который он однажды нарисовал.

– По-моему, я никогда не рисовал в наше время? – спросил удивленно Арнольд.

Услышав его слова о «нашем времени», я подумала про себя: «Вот, оказывается, как он называл то время, когда мы были вместе». Ну что ж, мне определенно нравилось такое название.

После короткой паузы я вновь вернулась к прерванному разговору.

– Разве ты не помнишь, как мы с тобой купили открытки с ветряными мельницами в Бельгии? Мы еще тогда вставили их в специальные рамки, а немного погодя ты взял карандаш и нарисовал точную копию этих открыток. Неужели не помнишь, как было дело?

– Я лишь помню, что в детстве у меня были акриловые краски и мы вместе с братом много рисовали. Знаешь, в Австрии к искусству относятся очень серьезно. Это примерно как музыка: люди специально изучают не только саму музыку, но и ее историю. Теперь я понимаю, что живопись является еще одной сферой моего самовыражения. Можно сказать, что с кистью в руке я ощущаю себя более уверенно, нежели с ручкой.