Александр Александрович Богданов - Коллектив авторов
Этому «космическому» веянию на острове Капри не остался чужд и Золотарев. Сохранились конспекты его докладов на тему «Планетарные задачи человечества», относящиеся к 1912–1913 годам. Здесь говорится о поистине бескрайних возможностях человечества как феномена космического, вселенского. Речь идет о перспективах изменения «конфигурации поверхности планеты», климата и даже «наклона земной оси»[235], а также о последствиях «ускорения геологических процессов» (таяние ледников, «смена направления теплых и холодных морских течений»).
Позднее идеи философии коллективизма и организационной утопии А. Богданова стали обоснованием идеологических установок Пролеткульта, организации, созданной А. В. Луначарским незадолго до революции и просуществовавшей в тех или иных формах до 1932 года. Как идеолог Пролеткульта Богданов использовал каприйский опыт и выдвинул идеи демократизации научного знания, создания рабочей энциклопедии, организации рабочих университетов, развития театральной и клубной работы, пролетарского искусства, проникнутого духом трудового коллективизма и товарищеского сотрудничества. Попытка реализации идей коллективизма как любой утопии не принесла желаемых результатов ни в экономической, ни в социальной, ни в культурной сферах. Однако «всеобщая организационная наука», порожденная философией коллективизма, пережила своего создателя и стала одной из «общенаучных концепций» XX века. По мнению ряда ученых, существует глубокое родство тектологии Богданова с такими направлениями, как кибернетика, системный подход, структурализм, теория катастроф, синергетика и т. п. Характерная особенность общенаучных концепций состоит в том, что разрабатываемое в их рамках знание применимо в принципе к любым (или достаточно многообразным) областям науки и техники, но не может претендовать на философскую, мировоззренческую значимость. Пока ученым не удалось достаточно подробно охарактеризовать реальное научное значение «тектологии» Богданова. Однако расцвет ее Богданов связывал с сознательным господством людей и над внешней, и над социальной природой. В 1911 году Богданов, вынужденный уйти из политики, занялся наукой. Его наследие в художественной литературе ограничивается тремя произведениями – романом-утопией «Красная звезда» (1908), его продолжением – романом «Инженер Мэнни» (1913) и рассказом «Праздник бессмертия» (1914). Богданов не принял Октябрьской революции, считая, что пролетариат не способен в силу своей недостаточно высокой сознательности исполнять роль субъекта революции. Воплощая свое понимание идеалов социализма, он основал Коммунистическую академию, читал лекции по экономике в Московском университете, работал в Пролеткульте, однако главным его детищем стал созданный им первый в мире Научный институт по переливанию крови, воплотивший его идею «физиологического коллективизма». Его опыты по «повышению жизнеспособности людей методом обменного переливания крови» в конечном счете стали причиной его смерти в 1928 году. В 1999 году в России создан Международный институт Александра Богданова для изучения его научного и философского наследия.
Д. Стейла
От опыта к организации. Краткий обзор неопубликованных писем А. А. Богданова В. А. Базарову[236]
Выступая на симпозиуме по теме «Александр Богданов и истоки системного мышления в России», который проводился в Великобритании в 1995 году, Вадим Садовский говорил о существовании фундаментальной связи между ранним эмпириомонизмом Богданова и его более поздней тектологией[237]. Он показал, как «разорванная» интерпретация богдановской мысли позволила некоторым ученым в советские времена критиковать Богданова: они высоко ценили позднего Богданова как предтечу теории систем и кибернетики, в то же самое время презирая Богданова раннего, раскритикованного Лениным в 1908-м и позднее, в 1920-х годах. Садовский заметил, что сейчас нам гораздо проще подчеркнуть связующие элементы между различными этапами работы Богданова. Это еще более верно 25 лет спустя, когда интеллектуальное наследие Богданова в полном объеме все чаще становится предметом всестороннего анализа[238].
Цель этой статьи – рассмотреть момент перехода Богданова от эмпириомонизма к тектологии на основе нескольких писем и черновиков, которые Богданов писал Базарову в период 1908–1911 годов. Очевидно, что в них он критикует свой собственный эмпириомонизм и начинает вырабатывать свою новую теорию организации. Эти документы являются той частью богдановского архива, которую он сам считал утерянной. В 1924 году, когда Комиссия по истории партии и революционного движения попросила Богданова передать в дар его личные бумаги, имеющие отношение к истории революции, он ответил: «Материалов у меня никаких нет: были, остались в Париже при возвращении в Россию в 1913 г. и пропали во время войны (корзина с ними якобы украдена)»[239]. Эти материалы в конце концов обнаружились в Фонде Лелио и Лисли Бассо (Fondazione Basso) в Риме, пережив захватывающую одиссею, во время которой их держали в руках Леон Бернштейн (Léon Bernstein), бывший член Бунда, его сын и наследник Мишель, известный историк Жорж Хаупт и, наконец, итальянский сенатор от социалистов Лелио Бассо[240].
Переписка Богданова с Базаровым составляет небольшую часть его фонда в архиве Фонда Бассо в Риме и представляет особый интерес для анализа их взглядов именно как философов-мыслителей, поскольку философия занимает центральное место в содержании этих писем. В. С. Клебанер заметил, что некоторые из идей Базарова, высказанных в одном из его писем, Богданов «использовал почти 20 лет спустя» в одном из своих докладов в Коммунистической Академии[241]. Клебанер в данном случае имеет в виду содержание двух писем, которые он нашел в Архиве А. М. Горького в Москве (ИМЛИ): «Их сохранением мы обязаны, прежде всего, нежеланию А. М. Горького расстаться с ними. Заинтересовавшись письмом Базарова, он задержал его, чтобы вновь перечитать вместе с ответом Богданова. Копию ответного письма Богданова сопровождала приписка его жены: “Саша просит вернуть и эту копию, и письмо Базарова непременно и, если можно, поскорее. Н.”. Письма не были возвращены»[242]. Другие письма в конечном счете оказались в Риме, в конверте, подписанном «Базаров» самим Богдановым. Эта часть фонда Богданова в архиве Фонда Бассо содержит 13 документов: 5 писем Базарова, написанных Богданову (в 1908–1913 годах.), 6 копий писем, которые Богданов написал Базарову (в 1911–1913 годах, некоторые без указания даты), и два незаконченных черновика, которые Богданов, вероятно, оставил, чтобы в будущем проследить путь развития собственных идей. Я готовлю к публикации весь комплект этих документов, но в данной работе я в основном опираюсь на содержание двух из них: письмо Базарова от 25 мая 1911 года и ответ на него Богданова 26 июня 1911 года. В частности, основное внимание я уделю понятию подстановки, одному
