Ури Геллер - Эффект Геллера

«Дело, как вы понимаете, для нас очень серьезное, — сказал один из офицеров. — Если поможете найти хотя бы один из этих тоннелей, то станете национальным героем нашей страны. Вы будете одарены высшими почестями республики Кореи и получите 10 миллионов долларов».

Прежде чем я успел оправиться от удивления и, к счастью, лишь про себя подумать: «Оставьте почести себе, а мне давайте только деньги», — офицер вытащил лист бумаги, который вручил мне. На листке сверху было написано: «Временное расписание». А дальше следовало:

18 сентября, 9.00–11.00 — прибытие в (прочерк)

11.00–13.00 — работа по обнаружению.

13.00–14.00 — обед.

14.00–16.00 — работа по обнаружению.

Похожее расписание было составлено и на последующие два дня, в течение которых я должен был побывать еще в трех местах, а последняя встреча предстояла снова в Министерстве национальной обороны.

Что мне оставалось делать? Я уже принял предложение телевизионной компании Кореи, зная, что, помимо этого, будут и какие-то дополнительные услуги. Конечно, я никак не ожидал, что все это приведет меня к одной из самых горячих точек «холодной войны», к работе в зоне, формально числящейся как «демилитаризованная», а на самом деле в любой момент способной стать местом крупнейшего вооруженного конфликта. Но обо всем этом мне было поздно беспокоиться, так как соглашение, даже помимо моей воли, было уже практически заключено. Правильнее сказать, речь здесь шла даже не о соглашении, не о предложении, а скорее напоминало высокий приказ. И кроме того, какой нормальный человек отказался бы попытать счастье за предложенные мне десять миллионов долларов? Особенно если учитывать тот факт, что я мог быть полезен стране, которую уже успел полюбить.

Прежде чем повезти меня в демилитаризованную зону, мои военные гости решили устроить мне небольшую проверку. Мы сели на машину и около часа ехали от Сеула по какой-то разбитой дороге, остановившись в конце перед строем каких-то жутких бараков. Собственно, сами по себе они ничего особенного не представляли, но вот запах был отвратительным. Стояло такое кошмарное зловоние, что я чуть не упал в обморок и, естественно, поинтересовался, что же, черт возьми, здесь происходит? Солдат вежливо объяснил мне, что мы находимся на птичьей ферме, оттого и запах. Потом он рассказал и о том, зачем мы сюда приехали.

Ферма, по его словам, была расположена на поверхности использованного рудника по добыче серебра, в котором было шесть тоннелей. Их месторасположение известно. От меня требовалось указать эти тоннели, сделав отметки на земле при помощи баллончика-пульверизатора с краской, который мне выдал какой-то человек в штатском. Насколько я понял, это был сотрудник Корейского агентства по организации национальной безопасности.

В нормальных обстоятельствах я ни за что не принял бы вызов подобного рода, хотя, впрочем, чувствовал, что и здесь не обязан доказывать кому-то, на что я способен. Но этот случай был особый. У корейцев действительно возникли серьезные проблемы, и с их стороны совершенно логично было выяснить, стоит ли обращаться ко мне за помощью. Особенно учитывая, что оплата за эту помощь выражается восьмизначной цифрой. Поэтому я все же приступил к работе, несмотря на невыносимые условия. Тошнотворная вонь куриного помета не давала нормальной возможности для полной концентрации моих телепатических способностей. Но я тем не менее начал, как обычно, ходить взад-вперед, словно обшаривая раскрытыми ладонями землю в надежде ощутить сигнал — магнетический толчок, который подскажет мне, что я целюсь прямо в центр мишени.

После двух часов весьма неприятной работы я почувствовал, что больше ничего не могу. Я выпустил из пульверизатора краску в тех местах, где, по моим расчетам, находились тоннели, но, честно говоря, у меня не было ощущения, что я справился с заданием успешно. Все мои мысли в тот момент сводились к одному — поскорее выйти отсюда и надышаться свежим воздухом. Человек из агентства по организации национальной безопасности выглядел, однако, очень довольным. Он показал мне карту, на которой были помечены шесть тоннелей, и сказал, что я точно указал два из них. Это сообщение очень вдохновило меня, особенно если учитывать присутствие мощной оппозиции в лице кур.

Таким образом, я прошел испытание и на следующий день побывал с визитом в министерстве обороны, после чего, не откладывая, начал настоящую работу по обнаружению тоннелей.

Мы стартовали с армейской вертолетной базы в сопровождении американского полковника из специальной команды по нейтрализации тоннелей. Похоже, он даже не удивился, узнав, что меня пригласили для исполнения этой миссии. Как оказалось, он много слышал обо мне, горячо интересовался моей работой в Станфорде.

Мы пролетели над прекрасным стадионом, построенным к Олимпийским играм 1988 года, и направились на север. Очень быстро мы оказались в совершенно другом мире. В том, который, я надеялся, больше никогда не увижу после моей службы в армии Израиля. Перед нами была «зона войны». Никто, слава Богу, не стрелял, но я знал, что это могло произойти в любой момент. Видимо, по этой причине мне велели одеть военную форму.

Когда мы подлетали к границе, между американским и корейским пилотами возник небольшой спор. Последний не хотел лететь слишком близко к границе с воздушным пространством Северной Кореи. Он считал, что мы и так сильно рискуем, потому что в последнее время участились случаи, когда северяне открывали огонь по любому летящему с юга объекту и нередко сбивали его.

За три дня мы облетели и объездили демилитаризованную зону вдоль и поперек. Иногда мы продолжали поиск пешком, оказываясь так близко к границе, что я видел бинокли, настроенные на меня, и пулеметы, нацеленные в мою сторону. С наступлением темноты с той стороны начинали светить огромные прожектора, а из мегафона раздавался поток разъяренной пропаганды. Атмосфера напряженности и ненависти постепенно стала угнетать меня. И хотя каждую ночь меня доставляли обратно в великолепный сеульский отель, где все было создано для комфорта гостей, все равно было очень трудно расслабиться и отвлечься даже на короткое время.

Меня неотступно преследовали мысли и вопросы, не дававшие покоя: «Зачем нужен этот барьер между людьми сейчас, в 1983 году? — удивлялся я. — Почему мир все еще вынужден делиться на группы, которые норовят уничтожить друг друга?»

Работать было очень тяжело. Я не мог избавиться от ощущения, что все еще хожу по куриному помету и крысиным трупам, как это было во время моего первого испытания. Тем не менее, я получил кое-какие впечатление и ощущения и соответственно отметил их на картах.