Элмер Поттер - Адмирал Нимиц

Наконец-то у американцев появилась мишень, которую они ждали, — 1-е ударное авианосное соединение

Нагумо, то самое, что шесть месяцев назад развязало войну рейдом на Перл-Харбор и которое они теперь обязаны были уничтожить. Из краткого донесения о контакте Нимицу и его штабу стало ясно, что Нагумо уже начал воздушную атаку на Мидуэй. Вероятно, он выпустил свои самолеты с гораздо большего расстояния, чем всего 180 миль, пока его корабли все еще прикрывала низкая облачность. Он шел в сторону Мидуэя прежним курсом 135°, чтобы его возвращающиеся самолеты могли отыскать палубы своих авианосцев, а заодно и сократить время их возвращения. Выпуская самолеты, Нагумо еще не знал, что американские авианосцы заходят ему во фланг, потому что в противном случае бросил бы на них в атаку свои самолеты и повернул бы навстречу.

В штабе Нимица приняли как должное, что после получения донесения о контакте на Мидуэе подняли в воздух все самолеты, чтобы их не застали врасплох на аэродроме. Бомбардировщики и торпедоносцы с Мидуэя направятся атаковать авианосцы Нагумо, а 28 морских истребителей займутся его приближающимися самолетами. Находящийся на северо-востоке Флетчер тоже, несомненно, слышал донесение о контакте и теперь действовал по обстановке. Тем не менее, штабные связисты продублировали донесение и ему — на всякий случай.

В штабе не сомневались, что, несмотря на действия 28 истребителей, часть — не исключено, что и большая — японских бомбардировщиков доберется до Мидуэя. Атака на атолл была неизбежной. В 6:25 по кабелю пришло ожидаемое сообщение из четырех слов: «Воздушный налет на Мидуэй».

Наступили два часа мучительной неизвестности, когда в Перл-Харбор не поступало совсем никаких американских донесений с мест сражений. Разумеется, Флетчер и Спрюэнс будут сохранять радиомолчание до тех пор, пока не будут обнаружены противником. Наконец в 8:30 с Мидуэя пришло короткое печальное донесение: «Осталось только три неповрежденных истребителя. С нашими пикирующими бомбардировщиками утерян контакт».

Тем временем Рошфор и Лейтон оживленно переговаривались по защищенной телефонной линии. Группа радиоразведки Рошфора перехватила японское сообщение, посланное открытым текстом — очевидно, с одного из разведывательных самолетов Нагумо. Оно состояло из обычных аббревиатур, повторенных трижды: «ТЕ-ТЕ-ТЕ и т. п». После сделанной Рошфором расшифровки оно звучало так: «Заметил 10 кораблей, очевидно противника, азимут 10, 240 миль от Мидуэя, курс 150, скорость более 20 узлов».

Лейтон немедленно принес расшифровку Нимицу.

— Вы уверены, что здесь не сказано, что замечены наши авианосцы? — спросил Нимиц, прочитав ее.

— Уверен, сэр.

Нимиц торопливо направился в планшетную, где вручил листок дежурному офицеру, который нанес координаты на карту. Если упомянутые в перехвате корабли принадлежали одной из американских авианосных эскадр — а не чем иным они быть не могли, — то в таком случае противников разделяло всего 150 миль, как раз в пределах эффективного радиуса атаки, а японское авианосное соединение находилось в 150 милях от Мидуэя.

Должно быть, самолеты Мидуэя атаковали Нагумо примерно в то же время, когда японский воздушный разведчик доложил Нагумо об американских кораблях неподалеку. Однако интенсивные атмосферные помехи в районе, через который сейчас шел Нагумо, глушили все радиосообщения с американских самолетов, и, лишь вернувшись на Мидуэй, их пилоты смогли передать сообщения в штаб КТФ благодаря кабельной линии связи. Они оказались не очень обнадеживающими. Пикирующие бомбардировщики поразили один из авианосцев противника, который, по словам пилотов, задымился. Пилоты В-17 сообщили о трех попаданиях в два авианосца. С другой стороны, американские самолеты встретили мощный заслон истребителей «Зеро» и понесли тяжелые потери.

Близорукий пилот-разведчик Нагумо, передающий из-за пределов зоны сильных помех, продолжал слать донесения, которые были слышны и в Перл-Харборе.

В 8:09 он опознал «корабли, очевидно вражеские», как «пять крейсеров и пять эсминцев». Одиннадцать минут спустя, взглянув еще раз, он доложил, что «противника сопровождает идущий сзади корабль, похожий на авианосец».

После этого сообщения штабисты столпились возле карты. Они не сомневались, что теперь у Нагумо имеется информация, на которую он обязан отреагировать. Он должен что-то предпринять, причем быстро, против американского авианосца. Штабные офицеры согласились, что у японского адмирала имеется выбор из двух вариантов. Он может начать немедленную атаку своими резервными самолетами. Если он это сделает, то самолетам, вернувшимся от Мидуэя, придется оставаться в воздухе, пока самолеты новой волны не взлетят. При этом велика вероятность, что многие из них, оставшись почти без горючего после долгого полета, упадут в море. При втором варианте Нагумо должен сперва принять, дозаправить и вооружить самолеты с Мидуэя и лишь потом запустить их. В этом случае атака получится гораздо более мощной, но сдвинется как минимум на час. А к этому времени американские самолеты уже наверняка вылетят для атаки на эскадру Нагумо. И, если им удастся удачно отбомбиться по японским авианосцам, пока те заправляют и вооружают свои самолеты, то авианосцы взорвутся, как гигантский фейерверк.

Хотя базирующиеся на Мидуэе «Каталины» и вылетели на патрулирование, по кабелю не поступала новая информация о координатах или курсе японских авианосцев. Нимиц также не имел информации о действиях американских сил. Флетчер продолжал хранить радиомолчание, хотя японцы уже знали, где он находится.

Таким образом, пока одно из решающих сражений войны приближалось к высшей точке, командующий страдал от отсутствия информации. Нимиц старался выглядеть спокойным, но знающие его офицеры ясно видели, как глубоко он встревожен. Один из них сказал: «Адмирал Нимиц был в ярости; таким я его никогда не видел». Нимиц вызвал к себе коммандера Картса.

— Почему мы не получаем донесений? — потребовал ответа Нимиц. — Почему нет никаких известий?

Карте несколько неубедительно ответил, что ему это неизвестно, но он не хочет посылать неизвестно кому просьбу: «Мы не получаем сообщений. Доложите что-нибудь». Нимиц согласился с его правотой.

Японцы же не были столь молчаливы. Еще до 10 утра их авианосное соединение передало две весьма длинных радиограммы. Американцы не могли прочесть шифрованные сообщения, но один из людей Рошфора определил, что они переданы с авианосца «Акаги», флагманского корабля Нагумо. Офицер опознал «почерк» одного из мичманов-радистов «Акаги», столь неуклюже работающего с ключом передатчика, что, по словам одного из американцев, тот «словно бьет по нему ногой». Пусть на «станции Гипо» и не могли прочесть шифровки, зато у них теперь имелись текущие позывные Нагумо.