Дмитрий Медведев - Черчилль: Частная жизнь

Не ограничиваясь одними указаниями, Уинстон примет непосредственное участие в перестройке дома. Как вспоминает Тилден:

– Ни один из клиентов не тратил столько времени и нервов, постоянно проявляя интерес и беспокойство, как мистер Черчилль. [390]

На протяжении всех двух лет ремонта Уинстон не раз будет наведываться в Чартвелл, чтобы проследить за выполнением работ и обсудить с Тилденом какие-нибудь новые идеи, только что пришедшие ему в голову.

Что же предложил Тилден при модернизации Чартвелла? Его двумя главными задачами стало упрощение планировки здания и обустройство местного ландшафта. Работы были начаты на южной стороне дома после того, как стены очистили от вьющегося плюща. В результате перестройки южная стена стала иметь вид ступенчатого фронтона. После небольшой перепланировки южное крыло было переоборудовано в отдельный жилой блок. На втором этаже разместили детские комнаты, соединяющиеся при помощи лестницы с небольшой кухней, расположенной на первом этаже. В середине 1930-х годов, когда дети подрастут, Черчилль еще раз переоборудует второй этаж – детские будут переделаны в его спальню. Специально по просьбе Уинстона в ней будет сделано большое окно в форме эркера с видом на кентский пейзаж.

Большое значение будет уделено планированию черчиллевского кабинета – места, где творилась и создавалась История. Именно здесь Уинстон напишет свои самые известные исторические полотна – четырехтомную историю первого герцога Мальборо, шеститомную «Вторую мировую войну» и четырехтомную «Историю англоговорящих народов».

Согласно планам самого Черчилля в кабинете будет снят потолок, а открывшиеся при этом брусья напомнят известный свод Вестминстерского зала. Описывая свои детские впечатления, внучка Черчилля, Эмма Соамс, вспоминает:

– Его кабинет всегда являлся средоточием всего дома: очаровательность и притягательность различных вещей, великие события, что здесь обдумывались, книги, что создавались, – все придавало незабываемый колорит данному месту. Здесь всегда было тихо и мрачно, сигарный дым тяжело висел в воздухе. Не надо было быть достаточно взрослым, чтобы понять ту атмосферу глубокой сосредоточенности и огромной умственной работы, что царила в этой комнате. [391]

Сильным изменениям подвергся также и западный фасад здания, служивший главным входом. Чтобы отгородить дом от дороги была построена новая кирпичная стена, украшенная пирокантой и горным клематисом. Зубчатый орнамент этой стены Черчилль позаимствовал у кирпичной кладки Квебекского дома, расположенного неподалеку в Вестерхейме. Тилден заменит также помпезный вход в форме остроконечного эркера на более элегантную дубовую дверь XVIII века, купленную у лондонского антиквара Томаса Кроутера за 25 фунтов стерлингов. Замена будет сделана по просьбе самого Черчилля. Предлагая Тилдену новый аксессуар, Уинстон заметит:

– Здесь есть замечательная дубовая дверь на Саутс Гросвенор-роад, в доме, принадлежащем герцогу Вестминстерскому. Мне кажется, она очень подойдет для нашего случая. [392]

Кроме дубовой двери Тилден также купит у Кроутера несколько деталей для крыши и камина.

При создании комнат с видом на прекрасные сады и кентские ландшафты Тилден построит на восточной стороне новое крыло. Эту постройку, возвышающуюся на три метра над основным зданием, Черчилль с гордостью будет называть «мой мыс». Сегодня там расположены три большие комнаты, являющиеся гордостью Чартвелла. На верхнем этаже – спальня Клементины с цилиндрическим сводом, под ней, на первом этаже, находится гостиная, на цокольном этаже – столовая. Для того чтобы было легко пройти из комнаты в комнату, построят дополнительную лестницу.

Северное крыло будет отдано под обслуживающий персонал, всегда играющий значительную роль в жизни хозяина дома. Как заметит Клементина:

– Уинстон никогда не бывает так счастлив, когда одна из нянек нежно ухаживает за ним, в то время как Вальтер надевает на него носки. [393]

Жизнь Черчилля была немыслима без слуг. Его личный секретарь Энтони Монтагю Браун вспоминает один диалог, состоявшийся между Клементиной и ее супругом в первой половине 1950-х годов.

– Я собираюсь на следующие выходные съездить в Чартвелл, – произнес Черчилль.

– Уинстон, это невозможно. Он закрыт, к тому же там некому приготовить тебе еду.

– Какая разница! Я буду готовить себе сам. Я умею варить яйца. Однажды я уже видел, как это делается. [394]

Иногда викторианская приверженность Черчилля к слугам доходила порой до курьезов. Однажды во время путешествия по Северной Америке Уинстон остановился в доме губернатора Виржинии Гарри Берда. Последний предупредил своего четырнадцатилетнего сына Гарри Берда-младшего о приезде видного политика из Великобритании и попросил одеться в вечерний костюм, чтобы произвести хорошее впечатление на высокопоставленного гостя.

Когда настал положенный час, Гарри-младший, одетый во фрак, манишку и бабочку, стоял в гостиной и ждал Черчилля. Увидев Уинстона, медленно спускающего по лестнице, Гарри с ним поздоровался и быстрым шагом направился к нему. Каково же было его удивление, когда вместо ответного приветствия он услышал:

– Купи мне пару газет в местном киоске.

Как потом выяснилось, Черчилль все перепутал, приняв сына губернатора за одного из лакеев. Чтобы не разочаровать важного гостя, Гарри с радостью исполнил просьбу британского политика, за что получил четвертак в качестве чаевых. Пройдут годы, и Гарри Берд-младший, ставший со временем сенатором США, будет свыше семидесяти лет хранить данную монету, считая ее одним из самых важных сокровищ своей жизни. [395]

Но вернемся к Чартвеллу. Помимо комнат для обслуживающего персонала в северном крыле здания также будет размещена кухня. Как считал Тилден:

– Комнаты, в которых готовят пищу, должны находиться около подсобных помещений и как можно дальше от спален, что и было сделано в Чартвелле. [396]

За водоснабжение будет отвечать местная водопроводная компания, осуществляющая подачу воды при помощи специального гидравлического насоса. Черчилль также проведет к себе телефон, чтобы всегда быть в курсе основных политических событий, происходящих в столице Британской империи.

Перестройка дома обойдется Уинстону намного дороже, чем он предполагал изначально. Вместо 7 000 фунтов ему придется отдать почти в два с половиной раза больше – 18 000. Заставят понервничать и растянувшиеся сроки ремонта. В какой-то момент Уинстон даже отчается увидеть всю работу завершенной. Делясь своими опасениями с Клементиной, он ей признается:

– Главное все закончить. Конец просто жизненно важен для нас. [397]