Че, любовь к тебе сильнее смерти! Писатели и поэты разных стран о Че Геваре - Александр Иванович Колпакиди
Партизанская тема, связанная с новым этапом национально-освободительной борьбы, до Ренато Прады Оропесы не находила достаточно яркого отражения в латиноамериканской литературе. Но роман «Зажигающие зарю» привлекает не только новизной темы и актуальностью поставленных в книге вопросов: он весьма интересен и примечателен с точки зрения художественной формы. Рекомендуя это небольшое по объему произведение латиноамериканскому читателю, Алехо Карпентьер справедливо писал: «Читая и перечитывая рукопись, мы убедились, что это произведение очень высокого качества… Язык писателя точный, напряженный, выразительный, отличающийся национальным колоритом, что придает роману особую достоверность. Сцены, изображающие военщину, написаны мастерской рукой: карикатурные на первый взгляд персонажи на самом деле вовсе не карикатурны, они типичны – это мы хорошо знаем! – для многих стран континента… Дневник, который представляет и выражает в романе иную действительность, и мир солдатни составляют удачный контрапункт».
Оставаясь в рамках реалистических принципов изображения действительности, боливийский автор смело использует некоторые новые приемы писательской техники и в большинстве случаев делает это с должным тактом и чувством меры. Особенно широко им используется прием, который напоминает уже известный «поток сознания». Однако в отличие от обычного «потока сознания», фиксирующего с той или иной степенью правдоподобия непроизвольные процессы преимущественно внутренней жизни литературного героя, калейдоскопическую смену его мыслей и чувств, «поток сознания» у Ренато Прады Оропесы чаще всего служит зеркалом внешних впечатлений основного персонажа Хавьера, по-юношески остро реагирующего на «хаотичный» и «враждебный» мир. Было бы правильнее говорить здесь не о «потоке сознания», а о «потоке восприятия», который порой буквально захлестывает находящегося в смятении и ищущего правды молодого семинариста. В целом роман меньше всего является «интроспективным» и «субъективным» – качества, как известно, наиболее типичные для литературы современного декаданса. Мастерски фиксируя «поток восприятия» Хавьера и других персонажей, Ренато Прада Оропеса добивается эффекта сопереживания и как бы заставляет читателя видеть мир глазами своих очень разных героев.
Известно, что цельность и связанность восприятий прямо зависят от душевного состояния человека. Чем возбужденнее, взволнованнее человек, тем беспорядочнее и хаотичнее его впечатления от окружающей действительности. Эту закономерность средствами языка стремится передать Ренато Прада Оропеса. Когда он в начале книги показывает «поток восприятия» Хавьера, принявшего решение уйти в партизаны и находящегося в состоянии крайнего нервного напряжения, страницы романа кажутся беспорядочным нагромождением внешне не связанных между собой сцен, диалогов и отдельных предложений. Но постепенно, по мере того как читатель погружается в кажущуюся мешанину фраз, перед ним все отчетливее возникает образ главного героя, становится ясной завязка романа и художественный замысел писателя. Разные по времени восприятия, относящиеся главным образом к настоящему и недавнему прошлому, как бы спрессовываются автором в один абзац, в одно сверхфразовое единство, где отсутствует сквозная нить повествования и нарушены элементарные логические связи. Этот прием порой затрудняет чтение книги, хотя и создает своеобразный эффект присутствия читателя одновременно при двух или трех различных сценах. Так автор совмещает, вернее, перемешивает сцены объяснения Хавьера с ректором, прощания с единственным другом Карлосом, спора на занятиях с отцом наставником. Точно так же последний разговор с родителями накладывается на описание того, как Хавьер в старом и нелепом костюме, без гроша в кармане после ухода из дома оказывается на улицах Кочабамбы.
Перемешивание сцен и совмещение временных планов с точки зрения художественной эффективности представляется приемом достаточно спорным, хотя он и получил распространение в европейской и латиноамериканской прозе последних лет. Нельзя сказать, что Ренато Прада Оропеса злоупотребляет этим приемом; как уже отмечалось, автор применяет его там, где хочет передать эмоциональное напряжение своих персонажей. Однако думается, что боливийский писатель делает одну важную, чисто тактическую ошибку: трудным приемом перемешанных сцен он открывает свой роман, в целом написанный вполне доступным, выразительным языком. Первые страницы книги не без основания могут озадачить некоторых читателей, справедливо отвергающих формалистические крайности современной модернистской литературы.
Интересной композиционно-стилистической особенностью романа «Зажигающие зарю» является такой способ расположения и подачи художественного материала, который, используя музыкальную терминологию, вслед за Алехо Карпентьером можно было бы назвать техникой контрапункта. Она заключается в том, что писатель показывает действительность одновременно в восприятии двух или нескольких персонажей. Читатель, следуя за событиями, попеременно видит их то глазами Хавьера, то глазами безымянного солдата карательного отряда, то глазами возлюбленной Хавьера – Лауры. Описание одного и того же события, например, кульминационной сцены гибели партизанского отряда или первой встречи Лауры и Хавьера в восприятии обоих сторон создаст своеобразный стереоскопический эффект, как бы «объективирует» действительность, освобождая автора от необходимости прямо высказывать свою собственную точку зрения. Это не значит, конечно, что Ренато Прада Оропеса стремится занять положение постороннего наблюдателя. Его симпатии, как мы уже говорили, целиком отданы партизанам. Техника контрапункта нужна писателю для того, чтобы придать произведению необходимую полифоничность, воссоздать средствами языка столь желанную дли всякого художника «правду жизни».
С техникой контрапункта, показывающей действительность одновременно под различными углами зрения, тесно связана и другая художественная особенность романа «Зажигающие зарю»: он весь построен на контрастном противопоставлении мира партизан и мира карателей. По существу, небольшую книгу боливийского автора можно представить как фильм, смонтированный из кадров, отснятых двумя различными операторами: один из них – Хавьер – служит Революции, другой – безымянный солдат – до поры до времени, не задумываясь, служит реакционному правительству. Если размотать воображаемую ленту, разрезать ее и смонтировать в соответствии с предполагаемым авторством, то перед нами окажутся два совершенно непохожих произведения; условно их можно назвать «Записки партизана» и «Записки карателя». Все противоположно в этих произведениях: идеи, если можно назвать идеями примитивные мысли темного и обманутого солдата, нравственная атмосфера, физический и моральный облик героев, даже язык.
Революционное кредо партизан с предельной ясностью выражено в речи Командира, обращенной к местному населению: «Мы боремся за справедливость… Мы боремся за вас, хотя вам кажется это странным. Мы добиваемся человеческих, достойных условий жизни для вас и ваших детей, для всех боливийцев. Мы хотим, чтобы эта земля одаривала тех, кто рождается, работает и живет на ней,
