В. Беляев - Огонь, вода и медные трубы

— Это дурное предзнаменование! — сказал король

— Что Вы, сир! — сказал ему один из приближенных — это обычный закат Солнца

На следующий день в сражении король был убит! Может и меня ждет такая же участь!

— На этот раз все не так. Солнце давно уже село! Просто фашисты жгут у себя в тылу города и деревни. Сжигают, гады, все, что может гореть. Знать, будут отступать. Они нам оставляют выжженную пустыню. Они хочут сбить нашу сознательность, чтобы плохо нам было. Ведь идти по безжизненной земле — ох, как тяжело! А сейчас лучше пойди да поспи. Ротный разрешил перед завтрашним боем малость поспать

Снимаю шинель, расстегиваю хлястик и, вот уже лежу на дне траншеи завернутый в шинель. Приготовился ко сну. Но, что это? Едва закрыл глаза, как передо мной возник фриц, убитый при освобождении города. Совершенно явственно вижу фрица и слышу: — «Не убивай, русс, семья дети!» Мгновенно вскакиваю и ору не своим голосом. Тут же ко мне подбежало несколько наших бойцов.

— Что случилось? Чего ты орешь?

— Фриц! Фриц! Он ко мне пришел!

— Так, где он? Что ты трясешься, как в лихорадке?

— Пришел тот фриц, которого я шлепнул в городе!

— Ты, что с пупу или с глупу? Как убитый может придти! Приснилось тебе все это!

В разговор вмешался Зайцев.

— У нас в деревне был мужик, который еще на той войне, в 14 году, пристрелил немца. Так к нему тоже приходил этот, пристрелянный! Убитый завсегда приходит к своему душегубу! Такой закон! Никуда от этого не уйдешь! Так — то, сынок, тапереча жди его в гости, кажную ночь!

Обращаясь к бойцам, он, примирительно, сказал

— Уж вы его простите, молодой он еще не все понимает! С кажным может быть такое!

Все это так потрясло меня, что до утра не сомкнул глаз. Боялся опять придет этот немец.

Утром принесли водку. Как всегда, ее разливал Хаджиханов. Он делал это таким образом, что большая часть водки, доставалась ему.

— Дай мне твою ложку! — обратился ко мне Хаджиханов — я буду ей разливать водку!.

Ложка у меня была огромная отлитая из олова. Где мне удалось раздобыть ее, уж и не помню. Ее размеры были предметом многочисленных острот бойцов..

К концу этой процедуры было видно, что Хаджиханов с трудом передвигает ноги. Отказываюсь от водки, так как понимаю, что можно потерять контроль над собой

По окончании водочной процедуры, Хаджиханов сильно размахнулся и швырнул мою ложку далеко в кусты.

— Что ты наделал! Как же я теперь без ложки?

— Она тебе больше не понадобиться! Погибнешь ты в этом бою!

— С чего ты это взял?

— Все будем на том свете! Понял? — заплетающимся языком сказал этот виночерпий. На убой нас гонят!

По траншее пробежал старшина и сказал, чтобы все заняли свои места. Рядом со мной, правее, оказался Зайцев. Оглядевшись по сторонам, он тихо сказал: — Все на местах, кроме Пигольдина! На мой недоуменный вопрос, он тяжко вздохнул и горестно посетовал: —Эх! Молодежь, молодежь! Ничего — то вы не видите! Беда с вами, да и только!.

В 12 часов дня ротный подал команду. «Приготовиться к атаке!»

Снять бинт с автомата — дело секунд. Последовала новая команда: — Вперед!

Мы выскочили из траншеи и цепью двинулись на немецкие позиции. В центре нашей цепи шел лейтенант Усталов. Ему было поручено командовать не только своими бойцами, но и нашей ротой. Ротный остался в траншее боевого охранения. Он должен был поддерживать связь с артиллеристами и комбатом..

Скорее всего, противник растерялся, потому что огня с его стороны не было. Очень быстро мы оказались перед их траншеей. А вот и бруствер перед нами.

Как потом выяснилось, в траншее немецкого боевого охранения было шесть человек. Трое из них выбежали с их правого фланга, который был у нас левым. Из выбежавших, двое были убиты, а один взят в плен. Он и стал тем языком, за которым мы так долго охотились.

Еще двое выскочили из траншеи и были убиты выстрелами наших бойцов. Шестой — офицер по ходу сообщения перебежал в первую траншею, где и нашел свою смерть. Об этом будет рассказано ниже.

У нас потерь не было.

Лейтенант Усталов скомандовал: «Вперед!» и мы, перепрыгнув траншею немецкого боевого охранения, устремились к первой траншее противника. Фактор внезапности был исчерпан и, немцы открыли интенсивный огонь из всех видов оружия. До немецкой первой траншеи добежали не все. То один боец, то другой, ткнувшись в землю лицом, застывал навсегда.

Перед немецкой траншеей было проволочное заграждение. Мы были в шинелях. Бойцы стали их снимать и набрасывать на проволочное заграждение Не всем это удалось и. кое — кто из бойцов остался висеть на колючей проволоке, а мне все-таки удалось перевалить через заграждение.

У нас проволочное заграждение устанавливается в 40 — 50 метрах от траншеи с тем, чтобы противник, находясь за проволочным заграждением, не мог забросать гранатами наши позиции. У немцев это расстояние составляет 20 — 25 метров. Очень часто эта полоса минируется, но на этот раз мин не было, что позволило нам быстро добраться до их траншеи.

Вот мы уже на бруствере. Из траншеи показалось небритое лицо фрица. Всего на одно мгновение, но этого времени ему было достаточно, чтобы швырнуть гранату Она упала перед моими ногами и, мне сразу стало ясно, что это моя смерть. Значит, мои предчувствия были верными! Так вот как выглядит смерть! Этот маленький кусочек металла на длинной деревянной ручке. Сейчас он оборвет мою жизнь!

Надо действовать! Но как? Граната взрывается не сразу. Должно пройти 5 — 5, 5 секунд. Спастись бегством не успею. Радиус поражения осколками 50 метров, а то и больше.. Оставалось только одно. — швырнуть ее обратно. А если не успею? Во всех случаях меня ожидает смерть. Швырнуть ее назад — это хоть небольшой, но все же шанс!

Мысли вихрем проносятся в голове. Наклонюсь, чтобы взять ее рукою, а она в это время рванет! Моя голова будет вблизи гранаты. Останусь без головы!

Пинком швыряю гранату назад фрицам. а сам бросаюсь на землю и быстро ползу в небольшое углубление, которое было у меня за спиной. В это время боковым зрением замечаю, что граната перелетела через траншею и упала недалеко от нее. Бруствер немецкой траншеи будет моей защитой, если успею сползти с него в эту выемку. Вполз уже до пояса! Еще мгновение и спасен! Не тут — то было! Граната не оставила мне этого мгновения! Она взорвалась!

Первое, что врезалось в память, это сильный удар по бедру левой ноги. Впечатление такое, как, будто кто — то швырнул в меня камень или, с размаха, ударил молотком.. Одновременно вижу, что Зайцев, который был справа от меня, примерно в восьми шагах, катится по брустверу и громко кричит.. Правее Зайцева был Хаджиханов. Он тоже увидел эту гранату, спасаясь от нее, прыгнул в немецкую траншею. Голову сверлит одна мысль — что это со мной. И, вдруг, мне стало совершенно ясно — это ранение. По левой ноге течет что — то горячее. Кровь! Перекатом отодвинулся от траншеи