Саймон Монтефиоре - Красный монарх: Сталин и война

12 мая 1942-го Тимошенко и Хрущев, оба необразованные, грубые и энергичные большевики, успешно атаковали позиции противника и отбросили передовые части немцев. Сталин был в восторге от этого успеха. Еще больше радовался Адольф Гитлер. Он не мог поверить своему счастью. Через пять дней его бронетанковые дивизии разгромили фланги Тимошенко и взяли советские войска в железные тиски. Русские больше не наступали. С каждым днем положение становилось все опаснее. Ставка умоляла Сталина приказать Тимошенко прекратить наступление. Верховный предупредил маршала, что немцы заходят ему с флангов, но тот ответил, что полностью контролирует ситуацию. 18 мая, когда Семен Тимошенко и Хрущев наконец поняли, что происходит на передовой, почти четверть миллиона человек попала в окружение.

Незадолго до полуночи храбрый крестьянин Тимошенко, панически боявшийся Сталина, уговорил Хрущева позвонить в Москву и попросить отменить наступление. Сталин в ту ночь был на даче. Когда в Кунцеве зазвонил телефон, он попросил ответить Маленкова. Хрущев настаивал на том, чтобы позвали Сталина.

– Скажи мне! – потребовал Георгий Маленков.

– Кто там звонит? – крикнул Сталин.

– Хрущев, – ответил Маленков.

– Спроси, что ему нужно.

– Товарищ Сталин хочет, чтобы ты рассказал все мне, – повторил Маленков. Через несколько секунд он крикнул Сталину: – Он говорит, что нужно остановить наступление на Харьков.

– Положи трубку! – рассердился Верховный. – Какой из него военный, он же ничего не понимает в этих делах! Военные приказы должны беспрекословно выполняться. Хрущев сует свой нос куда не следует. Мои военные советники лучше разбираются в военных делах.

Анастас Микоян был потрясен реакцией вождя. Хрущев звонил с линии фронта, вокруг него умирали люди, а Сталин не соизволил сделать десять шагов и отказался с ним разговаривать.

Когда немецкие тиски окончательно сомкнулись, в котле оказались 250 тысяч советских солдат и офицеров и 1200 танков. На следующий день Сталин все же отменил наступление, но было поздно. Обрадованные большим успехом немцы устремились к Волге и Кавказу. Дорога на Сталинград была открыта.

Тимошенко и Хрущев боялись, что их отдадут под трибунал и расстреляют. Совсем недавно они были хорошими друзьями, но сейчас, стараясь спасти свою жизнь, превратились во врагов. По одной из версий, у Хрущева после окружения под Харьковом, во время полета в Баку, произошел нервный срыв. Багиров, секретарь Азербайджанской партии, был союзником Берии. Естественно, он тут же сообщил патрону о прибытии Хрущева. Потрясенный разгромом Хрущев начал обвинять в ошибках Тимошенко. Маршал не сидел сложа руки. Он энергично пытался переложить вину на комиссара фронта.

«Товарищ Сталин, должен добавить к этому рапорту следующее. На наши действия сильно повлияло нервное состояние товарища Хрущева. Оно постоянно ухудшалось, – написал Тимошенко Верховному главнокомандующему. – Товарищ Хрущев ни во что не верит. Нельзя принимать ответственные решения, если есть сомнения. Весь Совет фронта считает, что в его поведении кроется основная причина нашего поражения. Об этом трудно говорить, но товарищ Хрущев очень серьезно болен. В нашем докладе мы не стали говорить, кто виноват. Товарищ Хрущев хочет обвинить во всем только меня».

Сталин хотел приказать Николаю Булганину разобраться, что же на самом деле произошло под Харьковом и кто виноват. Опытный царедворец Булганин уловил настроение Верховного. Тот явно не хотел настоящего расследования причин неудачи, возможно, потому, что частично сам был в ней виноват. Не исключено, что Булганин отказался, поскольку дружил с Хрущевым. Сталин не стал настаивать. Он решил простить Хрущева.

– Он не понимает важности статистики, но мы должны мириться с его недостатками, потому что в руководстве страной настоящие пролетарии только он, Андреев и Калинин, – сказал вождь, вызвал провинившегося соратника и преподал ему урок истории: – Ты знаешь, что во время Первой мировой войны, когда наши армии попали в немецкое окружение, царь отдал генерала под трибунал и его повесили.

В конце концов Хрущев был прощен и вновь отправлен на фронт. Однако Никита Сергеевич знал много примеров, когда Сталин точно так же успокаивал людей, отпускал их и спустя какое-то время приказал арестовать. Иосиф Виссарионович проявил удивительную терпимость и к Тимошенко. Когда маршал, понеся огромные потери, попросил подкреплений, он получил из Ставки язвительный ответ: «Может, настало время воевать без таких больших потерь, как это делают немцы? Воюйте не количеством, а качеством. Если вы не научитесь лучше сражаться, вам не хватит всего вооружения, производимого в нашей стране». Такой совет из уст Верховного главнокомандующего, который, пожалуй, меньше других военачальников в истории ценил солдат, не может не вызвать улыбки. Но даже после отступления остатков Юго-Западного фронта Сталин относился к Семену Тимошенко неплохо, хотя и советовал с едким сарказмом: «Не бойтесь немцев. Гитлер не так уж и плох, как говорят».

Хрущев считал, что их пощадили, потому что Микоян и Маленков были свидетелями его звонка в Кунцево. Но все может быть проще. Сталин обладал властью казнить и миловать, а Хрущев и Тимошенко ему нравились.

Позже Сталин унизил Хрущева. Генсек высыпал ему на голову пепел и объяснил:

– Так делали древние римляне. Когда римский полководец проигрывал сражение, он посыпал голову пеплом. Это было самым большим унижением для римских офицеров.

19 июня 1942-го на советской территории упал самолет люфтваффе. В нем оказался портфель с планом летнего наступления немцев. Гитлер хотел развить харьковский успех и устремиться дальше к Сталинграду и Северному Кавказу. План был логичным, но Сталин решил, что информация или неполная, или неверная. Никаких мер к отражению наступления он не предпринял. Через неделю, как и говорилось в найденных документах, немцы начали наступление. Сначала они проделали большую брешь между Брянским и Юго-Западным фронтами и устремились к Воронежу, потом повернули на Сталинград. Гитлер очень нуждался в топливе и поэтому хотел захватить нефтяные месторождения. Прилетев в штаб в Полтаве, он объяснил фельдмаршалу фон Боку:

– Если мы не возьмем Майкоп и Грозный, мне придется заканчивать войну.

Тимошенко и Хрущев стремительно отступали к Сталинграду. Маршал попросил подкреплений, но получил резкий ответ Верховного: «Если бы дивизии продавались на базаре, то я бы купил вам парочку, но, к несчастью, они не продаются».