Владимир Липилин - Крылов

«Принесло ли пользу государству Совещание по судостроению, – комментирует в «Воспоминаниях» Крылов, – я не знаю, но оно приносило большую пользу ловкому чиновнику».

А их было очень много, ловких чиновников. Его превосходительство представитель министерства финансов Ланговой был не последним, но и далеко не первым среди них. Ему, например, до великого князя Сергея, начальника Главного артиллерийского управления, а точнее, до великокняжеской метрессы балерины М. Кшесинской, бравшей от имени Сергея «пачечки штук в сто «катенек» (сторублевок)», было очень и очень далеко.

Но дело все-таки шло, новые боевые корабли бороздили в испытательных походах свинцовые балтийские воды. В том особая заслуга ученого и патриота Крылова.

«Читая и слушая речь Алексея Николаевича, – писал академик А.С. Орлов, – чувствуешь, что он шествовал по своему жизненному пути, как бы наступая, ломая препятствия непреклонной волей, неустанным трудом, неистощимым вниманием, неизменной трезвостью ума».

Упомянутые линейные крейсера, каждый в 30 тысяч тонн водоизмещением, проходили проектное укомплектование. Встал вопрос и о снабжении их недавно появившимися успокоительными цистернами Фрама. Это несложное устройство, составленное из двух боковых отсеков, в которых произвольно переливается вода или нефть, и предназначенное для снижения качки корабля, было встречено неожиданно бурными дискуссиями. Они затягивались, и казалось, что решения вопроса не последует никогда.

Крылов вспоминал: «В первых числах февраля 1913 года морской министр созвал заседание комиссии под личным своим председательством.

Опять произошло разногласие во мнениях со ссылками на иностранные источники. Тогда министр спросил мое мнение.

Я сказал следующее:

– Пока комиссия будет в своих суждениях руководствоваться иностранными источниками, она не придет к определенным результатам, ибо неизвестно, при каких обстоятельствах испытания цистерн производились, какие результаты действительно получены, какова их точность, приведены ли они полностью совершенно объективно пли из них сделали выборки для подтверждения того или иного предвзятого мнения. Единственный способ решения поставленного вопроса – это образовать комиссию из наших инженеров и моряков, зафрахтовать пароход, снабженный цистернами Фрама, и поручить комиссии произвести всесторонние испытания в Атлантическом океане, к чему теперь и благоприятное время равноденствия штормов.

Тогда министр отдал следующее приказание:

– Назначаю вас председателем этой комиссии. Фрахтуйте подходящий пароход. Берите в состав комиссии кого хотите, идите, куда считаете нужным, но через неделю от сего числа будьте в море. Денежную часть товарищ министра оформит немедленно без всяких проволочек».

Решителен министр, легок на подъем 50-летний генерал по особым поручениям. Но малоподвижны передаточные звенья чиновничьего аппарата. И невозможно в «Воспоминаниях» не рассказать, как действовал Крылов, руководствуясь поговоркой: «Столб нельзя перепрыгнуть, но обойти можно». Главный морской штаб должен был оформить все паспортные формальности.

«В понедельник 11 февраля получаю из штаба вместо командировочного (дипломатического) паспорта, избавляющего от всяких таможенных формальностей, простой гражданский паспорт. Иду в штаб, получаю ответ, что командировочный паспорт выдается лишь с «высочайшего соизволения» и что ранее как через две недели он получен быть не может». Заметим, что именно глава этого штаба контр-адмирал Эбергарт особенно усердствовал и через министра Воеводского забрасывал Морской технический комитет пустыми запросами. На одном из таких запросов Воеводский и написал о превышении прав председателем МТК (Морской технический комитет. – В.Л.). Тогда Крылов представил министру разъяснения, а при личном докладе сказал дополнительно: «Вас подвели, но вы поступили, как поступают гувернантки, – Коля прибежал с жалобой на Алешу, сейчас же Алешу в угол, но ведь вы – министр, а не гувернантка». На этот раз генерал Крылов к министру Григоровичу, не в пример Воеводскому весьма ценившему особого порученца, за командировочным паспортом не пошел, а поступил следующим образом: «Иду через

Дворцовую площадь в Министерство иностранных дел.

Прошу меня проводить к начальнику канцелярии министерства. Меня с утонченной вежливостью принимает чиновник со звездой на боку, т.е. в генеральском чине. Узнав, что мне надо, говорит, что по этому делу надо обратиться в первый департамент. Иду в первый департамент, принимает меня с такой же дипломатической любезностью вице-директор и говорит, что мне надо обратиться во второй департамент. Иду во второй департамент, принимает сам директор и говорит, что мне надо обратиться в канцелярию. Итак, круг замкнулся.

Выхожу в коридор, стоит курьер, нос луковицей, ярко-красный. Подхожу, сую в руку пятирублевым золотой:

– Скажите, голубчик, мне надо получить командировочный паспорт и пропуска на пятнадцать мест разных вещей, чтобы их в немецких таможнях не досматривали. Ваши генералы меня от одного к другому гоняют, никакого толка не добьюсь, проводите меня к тому делопроизводителю, который этими делами ведает.

– Пожалуйте, ваше превосходительство, это Иван Петрович Васильев.

Вводит меня в контору, где сидели чиновники и машинистка, и начинает ему объяснять техническим языком, что мне надо:

– Вот, Иван Петрович, его превосходительство изволит ехать в Гамбург. Им надо командировочный паспорт и открытый лист на пятнадцать мест вещей.

Подходит Васильев к конторке, открывает ее, и я вижу в ней кипу паспортов, вынимает один из них:

– Фамилия, имя, отчество вашего превосходительства?

Вписывает и вручает мне паспорт, выдаваемый только с «высочайшего соизволения».

– Вещи у вас с собой?

– Нет, их сорок пять пудов, они на заводе.

Обращается к курьеру:

– Петров, возьмите пятнадцать ярлыков, вот этот открытый лист, печать, сургуч, шпагат, одним словом, все, что надо, поезжайте к десяти часам утра по адресу, указанному его превосходительством, и опечатайте все, как полагается.

Поблагодарил я Васильева самыми лестными словами.

На следующий день в 10 ч. утра является Петров со всем своим снаряжением, опечатывает все ящики, как полагается, вручает мне открытый лист, получает пяти-и десятирублевый золотой, величает меня «ваше сиятельство» и, видимо довольный, уезжает».

Чем меньше по количеству членов состав комиссии, полагал Крылов, тем производительнее их труд: 17 февраля вся Особая комиссия по исследованию успокоительных цистерн Фрама вышла в море на борту большого немецкого парохода «Метеор».