Андрей Балканский - Ким Ир Сен

Так, например, только за последнее время противник вывел из строя все электростанции Кореи и активными действиями ВВС не дает возможности восстановить их, что принесло и продолжает приносить огромный ущерб всему народному хозяйству КНДР. Только за одни сутки варварской бомбардировки только одного города Пхеньяна (1-го и в ночь на 12 июля 1952 года) убито и ранено свыше 6000 мирных жителей»34.

Ким просил усилить зенитную оборону и активизировать действия ВВС, чтобы прикрыть Северную Корею истребительной авиацией хотя бы по линии Пхеньяна, а также оказать помощь в виде поставок техники в войска. По его мнению, изменение характера боевых действий на земле и в воздухе должно было оказать соответствующее воздействие на противника.

На бомбежки корейские и китайские бойцы дали свой ответ. Они начали зарываться в землю. Ландшафт Кореи в районе 38-й параллели — это возвышенности, окруженные топкими рисовыми полями. Каждый холм или горку солдаты превращали в укрепленный пункт, и бои шли за обладание той или иной высотой. В условиях, когда американские самолеты ежедневно обрушивали на их позиции свой смертоносный груз, они начали прикрывать окопы сверху деревьями и грунтом, рыть «лисьи норы» для укрытия от обстрелов. Постепенно внутри холмов стали появляться разветвленные системы переходов, склады оружия, жилые помещения. Иногда в подземных галереях прятали артиллерию и даже обстреливали оттуда противника. Практически все работы выполнялись вручную. Тем более поражает тот факт, что фронт протяженностью 250 километров включал в себя 500 километров туннелей. А всего за время войны только китайские добровольцы построили более 1250 километров туннелей35.

Обеспечивая фронт, целые предприятия в тылу тоже уходили под землю, переезжали в пещеры и бункеры, шахты и рудники. Председатель президиума Народного собрания КНДР и секретарь ЦК ТПК, позже бежавший на Юг, Хван Чжан Ёп рассказывал о размахе подземного строительства в КНДР: «Видно, что у наших людей развита технология рытья траншей. Со времен войны 1950–1953 годов мы пошли в землю, создали мощную сеть подземных коммуникаций со всеми системами жизнеобеспечения»36. (Хотя такой опыт характерен и для других социалистических стран. Достаточно вспомнить Энвера Ходжу, покрывшего всю Албанию сетью бункеров.)

Другим изобретением китайско-северокорейской коалиции в военном деле стало появление отрядов охотников за самолетами и танками. Это были небольшие мобильные группы бойцов, вооруженные противотанковыми ружьями и минами, ручными и станковыми пулеметами, специально нацеленные на уничтожение вражеской техники. И этот полупартизанский метод доказал свою эффективность. В начале 1952 года в Пхеньяне даже провели слет образцовых групп охотников за самолетами, которые вступили между собой в соцсоревнование по количеству сбитых машин противника.

Так постепенно война приобрела затяжной характер. А. Панцов и некоторые другие историки полагают, что вина за ее затягивание целиком и полностью лежит на Сталине, для которого «корейская бойня была лишь частью нового глобального плана мировой революции»37. Однако в таком случае неясно, почему Сталин всегда оставлял последнее слово за Мао и Кимом, не навязывая им какие-либо сценарии. Зато именно советское руководство через полпреда в ООН первым выступило с предложением начать мирные переговоры.

Ответственность за затягивание войны несут все стороны, и вины Сталина тут меньше всего. Ли Сын Ман, к примеру, вообще выступал против переговоров в принципе. Ким формулировал свою позицию так: «На затягивание переговоров врагом мы ответим затягиванием, на его боевые действия — боевыми действиями, пойдем на перемирие, если враг желает его на деле, но ни в коем случае не примем несправедливых условий перемирия — таков наш принцип на переговорах о перемирии»38. Американцы и китайцы хотели почетного перемирия, но на своих условиях. Участие сразу нескольких игроков, взаимное упорство, ожесточение и стремление дожать противника и стали причиной столь долгого пути к заключению перемирия.

Пока говорили орудия, партийная жизнь шла своим чередом. В ноябре 1951 года в Пхеньяне открылся IV пленум ЦК ТПК. Он прошел под знаком борьбы с «левацкими перегибами», олицетворением которых стал секретарь ЦК ТПК и лидер советских корейцев Хо Га И.

Ким Ир Сен и Хо Га И были классическими антагонистами. Ким терпеть не мог этого дотошного и занудного аппаратчика, бюрократа-марксиста, прошедшего советскую партийную школу и свысока посматривавшего на малообразованных бывших партизан. Они разошлись во взглядах на то, как должна строиться партия. Хо считал, что в партии должно состоять не более 60 тысяч человек, в основном — промышленных рабочих. А Ким называл это низкопоклонством перед другими странами, не соответствующим реальным условиям Кореи, где преобладало крестьянство. Таким образом, Хо отстаивал элитарный характер ТПК, а Ким был за массовую организацию.

Наконец, устранение Хо Га И с политической сцены было обусловлено логикой фракционной борьбы. Он был одним из ключевых деятелей ТПК, ведавший партийными кадрами. Оставить этот пост человеку из советской фракции, которому он не доверял, Ким не мог. А поскольку влияние СССР в ходе войны упало, руки у него были развязаны. Да и повод нашелся просто замечательный.

На прошлом пленуме Хо Га И, возглавлявший Контрольную комиссию ТПК, получил ответственное поручение — провести проверку тех членов партии, кто временно оказался на занятых американцами территориях. Учитывая, что войска ООН в октябре — ноябре контролировали большую часть страны, таковых было немало. После прихода войск союзников многие выбрасывали или жгли партийные документы, ибо южнокорейские спецслужбы предпочитали сперва расстреливать коммунистов, а уж потом разбираться, того ли поставили к стенке.

Тем не менее Хо Га И устроил жесточайшую массовую чистку. Он провел обмен старых партбилетов на новые, при этом утратившие документ автоматически исключались. В итоге были исключены и подверглись различным взысканиям 450 из 600 тысяч партийцев. Одновременно были резко ужесточены правила приема в ряды ТПК.

В своем докладе на пленуме Ким Ир Сен остановился на ряде недостатков в работе, среди которых ключевыми называл «замыкание дверей» в партию и практику наложения необоснованных взысканий. В ТПК «часто не берут рабочих и крестьян из-за недостаточной политической сознательности, не хотят принимать в ее ряды патриотически настроенных передовых людей, предъявляя различные неуместные требования», — заявил он39. И потребовал прекратить репрессии, провести проверку и восстановить несправедливо исключенных.