Геннадий Козлов - Грустный оптимизм счастливого поколения

Своеобразие жизни в доме отдыха, однако, этим не исчерпывалось. Так, в холле второго этажа для развлечения отдыхающих стоял цветной телевизор в специально изготовленном ящике. Включить его самостоятельно было невозможно, и только вечером сестра-хозяйка открывала ящик и осуществляла торжественную процедуру включения. Раньше положенного времени телевизор трогать не разрешалось, так как вещь это дорогая и нам следовало подумать о будущих отдыхающих.

На территории дома отдыха был отдельный павильон для бильярда, но пол там провалился, да и киев не было, хотя шары имелись. К достопримечательностям можно было отнести еще большую теплицу, заполненную приятной зеленью огурцов и других овощей, но урожайность в тот год, видимо, была невысокой, и до отдыхающих ни огурцы, ни зелень не доходили. Кормили нас вообще на удивление плохо. Спасали только магазин и рыбалка.

Зато каждое утро к отдыхающим в столовую выходил массовик-затейник и объявлял культурную программу на день. В первый день, в понедельник, нам предстояло отправиться по партизанским тропам, где, по его словам, была масса укромных мест. (Откуда в Баковке партизаны, оставалось неясным.) Вечером всем вменялось в обязанность прибыть на танцы. Женщин затейник обещал проверить лично. Объявив это, он пошленько засмеялся, видимо, чтобы развеять сомнения в двусмысленности произнесенного. Удовлетворившись произведенным впечатлением, он спросил:

– Какие вопросы?

– Скажите, пожалуйста, когда включите фонтан? – осведомился я вкрадчиво.

Затейник хмыкнул и ушел, так как вопросов больше не было. Во вторник все повторилось, и я опять очень вежливо поинтересовался возможностью включения фонтана. Затейник и в этот раз ничего не заподозрил. В среду мой вопрос был уже ожидаем всеми отдыхающими, и затейник впервые уловил надвигающуюся угрозу. В четверг затейник, наконец, не выдержал и велел мне отстать с моим дурацким вопросом. Это стало как бы сигналом к восстанию. Теперь уже все изголодавшиеся отдыхающие спрашивали его про фонтан при каждой встрече. Безобидный вопрос стал, как теперь бы сказали, «хитом сезона».

В пятницу на завтрак вместе с затейником пришел сам директор и попросил меня объяснить, чего мне дался этот фонтан? Я с готовностью сообщил ему, что фонтан является необходимым композиционным элементом паркового ансамбля и без него эффект эстетического восприятия памятника истории, коим является усадьба, может быть неточным и даже искаженным, что, в свою очередь, не способствует полноценному отдыху трудящихся нашей замечательной Родины. Меня единодушно поддержали все отдыхающие, а один из них настолько осмелел, что предложил директору попробовать завтрак, которым нас кормят, и спросил, куда тот девает огурцы из теплицы.

Директор заявил в свою очередь, что более скандальных отдыхающих у него в доме отдыха еще не было, но завтрак пробовать не стал.

В субботу мы праздновали заслуженную победу: во-первых, дали огурцы, а во-вторых, уволили затейника. Вечером на танцах он сорвался и обругал матом женщину, отказавшуюся от его «проверки».

Победа сплотила отдыхающих. При встрече теперь все интересовались друг у друга, не заработал ли фонтан, и весело смеялись. Но все же без затейника стало скучновато, и мы с Викой до конца смены не продержались.

На юге с детьми нам удалось побывать только однажды, и воспоминания от поездки остались очень яркими и отчетливыми, несмотря на множество последующих впечатлений. Дело было в Судаке в июле. Целыми днями мы купались в море и лазили по горам. Детям было пять и семь лет, но они проявили себя настоящими путешественниками и не боялись даже опасных горных мест. Встречавшиеся нам хорошо экипированные горные туристы удивлялись нашей веселой и беззаботной компании. Фотографии из этой поездки занимают центральные места в фотоальбомах, и они действительно очень хороши.

Дети росли, менялся и уровень наших жизненных проблем. После окончания школы и поступления в университет следующим волнительным моментом для всей семьи стали проводы Вовы в армию. Забрали его со второго курса на два года. Он как раз попал в тот короткий период, когда студентов МГУ тоже стали призывать.

Определили Вову в химические войска и направили в небольшой городок Дмитриев Льговский. Расположен он не так далеко от Белгорода. Через полгода мы решили навестить сына в день рождения. В городке мы без труда разыскали воинскую часть, и дежурный в проходной вызвал Вову.

Признали мы его не сразу. Перед нами стоял очень тощий убогого вида солдат в неимоверно длинной шинели, огромных сапогах и потерявшей форму ушанке. Трудно было предположить, что за полгода человек может так измениться. Правда, вскоре первое гнетущее впечатление немного развеялось.

В честь приезда родителей солдату полагалось увольнение на сутки, но там были какие-то особые обстоятельства, и Вову отпустили только до вечера. Мы сняли номер в гостинице и устроили небольшой праздник. Поговорить толком практически не удалось, поскольку, как мы поняли, у солдат на службе две главные проблемы – поесть и поспать. Передохнув, Вова взял угощение для товарищей и отправился в часть. На следующий день его отпустили нас проводить.

За время службы Вову несколько раз присылали с бумагами в штаб в Москву. Во время одной из таких командировок в штабе заболел корью солдат, который ежедневно рисовал карту радиационной обстановки в зараженных после чернобыльской аварии регионах. Вова в своей части выполнял оформительские функции, и его на недельку оставили при штабе. Но то ли солдат медленно выздоравливал, то ли Вова пришелся ко двору, только пробыл в Москве он три месяца.

Жить ему полагалось в казарме, хотя это никто не контролировал, и на свой страх и риск он мог ездить домой. Главное было не попасться на глаза патрулям, которых в метро всегда полно.

Карту рисовать нужно было ночью, после получения сведений с мест. Днем офицеры штаба давали ему, как денщику, различные поручения, связанные, главным образом, с решением их бытовых проблем. От того, насколько быстро их удавалось решить, зависело свободное время.

Практика, пройденная в штабе, оказалась очень полезной. Перед уходом в армию Вова был по нашим временам излишне интеллигентным и, я бы даже сказал, несколько инфантильным. Теперь же, выполняя поручения командования, он освоил множество нестандартных приемов достижения цели, требующих большой изворотливости и настырности.

Все свободное время он проводил со своей невестой. Работая ночью и мотаясь днем, он сильно уставал и, несмотря на хорошее питание, похудел до неузнаваемости. Мы с Викой не могли дождаться, когда же его пошлют обратно в часть.