Геннадий Козлов - Грустный оптимизм счастливого поколения

Роман Романович встретил меня в переднике и в полном изумлении. В экстазе приготовления пищи он перепутал время прибытия, но зато еды приготовил на десятерых. Привезенные мной вещи по своей сути жену Романа Романовича совсем не заинтересовали, видимо, важен был сам факт их наличия. Ковер, к примеру, засунули под кровать, где уже лежал в таком же не распакованном виде его первый собрат.

Сразу сели за стол.

Жена Романа Романовича сначала выглядела сильно взволнованной, но вскоре успокоилась и даже созналась, что к моему приезду они готовились целую неделю. Ученый из Москвы по своей важности представлялся ей кем-то вроде президента. По ее словам, Роман Романович вернулся из Москвы под сильным впечатлением от того, что мы там ничего не едим. В этой связи на моем кормлении был сделан особый акцент. Завтрак состоял из нескольких блюд, подаваемых на огромных тарелках. За мясной закуской появился борщ, затем вареники. Сначала с мясом, потом с творогом и, наконец, с вишней. Хлеб мне разрешали есть только с салом. Выдержал все это я с большим трудом, но от добавок категорически отказался, чем серьезно расстроил самого Романа Романовича и его хлебосольную супругу.

Немного отдохнув и обсудив творческие замыслы, мы решили отправиться в институт. Перед самым выходом Роман Романович внес в наш план некоторые коррективы, заключив, что нам лучше сразу пообедать, чтобы потом не тратить на это время в институте, уже целиком сосредоточившись на науке.

Стол был накрыт заранее, и я понял, что сопротивление бесполезно. От одного вида порезанных колбас, жареных баклажанов, копченой куры, свежих и маринованных овощей мне стало не по себе. Трезво оценив свои возможности, я сразу занял круговую оборону. В результате обед превратился в изнурительно длинную дискуссию. Мне было официально заявлено, что своим отношением к еде я наношу серьезную обиду их семье в частности и всему гостеприимному украинскому народу в целом. За час «политической борьбы» они заставили меня если не съесть, то хотя бы многое попробовать.

По дороге в институт нам попалось кафе, и я захотел попить водички, чтобы хоть как-то смягчить нанесенный организму удар. Роман Романович охотно пошел мне навстречу и заказал не только воды, но и по стакану сметаны и по два пирожка с мясом, учитывая мой плохой аппетит за обедом.

В институте мы пробыли недолго, так как сильно задержались и весь ученый люд уже разошелся. Ничего не оставалось, как вернуться домой. Там уже все было готово к ужину. Этот ужас я просто не стану описывать. Только за полночь меня отпустили поспать. На всякий случай Роман Романович поставил мне на столике у кровати тарелочку с салом и немного сметаны.

Продержавшись два дня, я понял, что в Москве мы действительно голодаем. Несколько раз Роман Романович раскладывал для дискуссии свои бумажки, но дело у нас совсем не шло, и книга так и осталась ненаписанной.

Я прошу прощения за несколько обширное отступление, но не мог отказать себе в удовольствии сказать хотя бы несколько теплых слов о Романе Романовиче и его замечательной супруге. Вернемся же к теме повествования.

Дача – это то самое место, где можно легче всего развить у детей многие навыки. Достаточно в детстве несколько раз поработать рубанком, пилой и напильником, чтобы в дальнейшем не испытывать комплекса сомнений и неуверенности в столярном и слесарном деле. Существенно только, чтобы это были не какие-то надуманные упражнения, а реально необходимые дела. Очень важно довести их до конца, чтобы был зафиксирован результат, которым можно гордиться.

Большой интерес у наших детей вызывали спортивные соревнования, ежегодно проводимые на даче. В их программе летом были прыжки в длину и в высоту, бег и велосипед, а зимой – лыжи. Результаты каждого участника заносились в протокол, что сразу поднимало статус мероприятия.

Вика с детства очень любила птиц, рыбок и зверей. У нее дома постоянно жили то ежи, то черепахи, то чижи и собаки. К нам на участок ежи приходили каждый вечер. Вика их без труда ловила и показывала детям. В ее руках они вели себя совершенно спокойно, не сворачиваясь в клубок и не оказывая ни малейшего сопротивления.

В Москве держать животных нам было совсем негде, поэтому мы ограничились только щеглом. Он быстро привык и, летая по квартире, совсем нас не боялся. Это и привело к неприятности. Однажды я отдавил ему лапки, закрывая дверцу шкафа, на которой он сидел. Вика лечила щегла две недели, специально приходя в обед с работы, чтобы сделать ему перевязку. Несколько пальцев в результате удалось спасти.

Щегол за время болезни настолько привязался к жене, что теперь уже неотступно следовал за ней, для чего научился летать со скоростью ее перемещений и зависать в воздухе при ее остановках. Он залетал даже в ванную при стирке, несмотря на бешеный шум стиральной машины.

Любимой едой щегла был чертополох. Он с жадностью набрасывался на колючую коробочку с семенами и через несколько секунд исчезал в облаке белого пуха, заполнявшем всю клетку. Съедал щегол только крошечные семечки, поэтому на одну кормежку требовалось более десятка коробочек. Каждую осень мы старались не пропустить время созревания чертополоха и сделать для щегла запас на зиму. Прожил щегол у нас лет семь и однажды исчез.

Мы долго грустили, прежде чем купили другого. Внешне он был совсем таким же и тоже скоро привык, но лапы я ему не повреждал и совсем ручным он так и не стал.

Урожай чертополоха в тот год в Поварове был особенно обильным, и мы с Вовой за один раз набили им целый тюфяк, который с трудом притащили в Москву. Сбор коробочек чертополоха – занятие не из приятных, поскольку все растение состоит из сплошных колючек. Но чего не сделаешь ради любимой птахи?

Новый щегол чертополоха, судя по всему, в глаза не видел, поэтому, когда мы засунули в клетку несколько коробочек, очень насторожился и на всякий случай отсел от них подальше. Мы все с интересом наблюдали за происходящим, ожидая прозрения. Но время шло, а интерес щегла к чертополоху не проявлялся. Тогда мы одну из коробочек вскрыли. Пух разлетелся по всей клетке. Щегол испуганно забился в самый дальний угол. Сначала дети, а потом и жена стали объяснять ему, какой чертополох вкусный, и уговаривать попробовать. Его непонятливость и нерешительность стали меня раздражать, и, чтобы ускорить развитие событий, я, поймав щегла, попытался засунуть семена прямо ему в клюв. В конце концов, измучив себя и птицу, мы бросили это бесполезное занятие. Кто бы мог подумать, что у птиц такие разные вкусы?