Вадим Бакатин - Дорога в прошедшем времени

Азербайджанскому народу трудно пережить боль этой трагедии. Эту боль трудно пережить и родственникам тех армян, в большинстве своем престарелых, которые погибли в Баку в январе. И я знаю, что эту боль не пережить матерям и отцам тех солдат, которые погибли в Баку, в Азербайджане и все еще продолжают погибать в зонах межнациональных конфликтов, никому не желая зла…

14 января 1990 года при выполнении служебно-боевой задачи в районе села Азах Ханларского района Азербайджанской ССР были убиты военнослужащие войсковой части 5477 капитан С.Н. Осетров, ефрейтор А.Н. Мороз, рядовые А.В. Прижимкин и В.Л. Федотов. Я несколько раз встречался с родителями этих ребят. Как министр я готов был сделать для них все. Но им ничего не было нужно. Они, как и матери погибших армян и азербайджанцев, не хотят верить, что сыновья погибли, а главное – зачем, во имя чего? Какой «свободы»? Избавились от партийных «баев и ханов», чтобы пришли другие набитые «денежные мешки»? Так в итоге и получилось. Можно было догадываться, что так и получится…

Ни МВД СССР, в пожарном порядке гасившее разжигаемые межнациональные и социальные конфликты, ни КГБ, трудно сказать, чем занимавшееся, ни законодатели Союза ничего не смогли сделать. Внутренние пороки системы, склонной к национализму, да еще поддерживаемые всякими демократами извне, оказались нам не по зубам. Надо было не пожарными работать, а подумать о серьезных реформах тогда, когда еще оставались политические механизмы для их реализации, когда еще можно было получить доверие людей.

Но было то, что было…

Глава 8

Преступность

Судья, который не способен карать, становится в конце концов сообщником преступника.

В советское время преступность, как и многое другое, была закрытой темой. Она считалась «рудиментом социальных антагонизмов эксплуататорских обществ» и, согласно официальной партийной доктрине, была обязана отмирать по мере «совершенствования развитого социализма». Но отмирания не происходило. А раз так – гриф «секретно» и ложь. Бывшему директору Института государства и права Чикваидзе принадлежат такие слова: «Если есть такой участок, где больше всего было обмана и лжи, то это – вопрос борьбы с преступностью…»

Когда я в МВД начал знакомиться с делами, мне дали справку. «Секретно. Экз. № 1. О состоянии преступности в СССР:

Анализ статистических данных за последние 30 лет свидетельствует об устойчивой тенденции роста зарегистрированных преступлений. За этот период их количество увеличилось с 713,8 тысячи (1956 год) до 2085 тысяч (1985 год), или в 2,9 раза. Уровень преступности в расчете на 100 тысяч населения возрос за тридцатилетие в 2,1 раза (с 354 до 755 преступлений)».

Преступность росла темпом семь процентов в год. Если сопоставить это с темпами урбанизации, развития производства и распределения, темпы вполне соответствующие, далеко не катастрофические. Но тем не менее и они, весьма недостоверные, приглаженные, тщательно скрывались. Это, конечно, не самое страшное и даже не преступление, а общий для нашей системы порядок. Ситуация очень знакомая. Истинное положение дел скрывалось не от заграницы, а от советского народа, который, по партийным лозунгам, и должен быть главным борцом с преступностью.

Я тоже считал, что без поддержки общества милиция не справится. Но играть нужно честно. И сразу предложил М.С. Горбачеву рассекретить статистику. Он согласился, однако посчитал нужным оставить в тайне число заключенных и расстрельных приговоров. Позже и здесь запрет сняли.

Никогда не был удовлетворен степенью достоверности милицейской, прокурорской и судебной отчетности. Нестыковки и манипулирование продолжались и в годы перестройки, в годы «реформ». Но общая тенденция абсолютно очевидна. Снятие тоталитарного пресса, попытка реформирования системы, экономики, общества вызвали бурный всплеск преступности в наиболее опасных, новых, незнакомых социализму формах. Обвинять в этом реформаторов не следует. Это вполне типичное явление. Давно известно: развитие не порождает преступности. Но непропорциональное, нескоординированное, хаотическое «развитие» без сильной власти, без превентивных мер против побочных эффектов и резкого социального расслоения – прекрасная среда для роста преступности.

Конечно, сегодня по большому счету милиции нет смысла прятать преступления. Это происходит, но уже далеко не по идеологическим мотивам. Сравнивать статистику преступности «при социализме» с «демократаческой» можно лишь с учетом многих оговорок. Но все-таки посмотрите.

Коммунистическое государство боялось разгласить рост преступности в 2,1 раза за тридцать лет. Семь процентов в год. Пугал, конечно, не процент, а тенденция, не укладывающаяся в теорию «развитого социализма». При М.С. Горбачеве и Б.Н. Ельцине (трудно подобрать определение этой весьма своеобразной власти, может быть – «условно демократической») преступность за десять лет к 1996 году выросла в 3,5 раза. 35 процентов в год. В пять раз более высокий темп, чем при социализме. Пока в стране хаос, безвластие – это неизбежно.

Привожу эти скучные цифры только для того, чтобы наши политики и литераторы до конца уяснили: замены министров не могут приводить к снижению преступности. Скорее наоборот. Пора понять, что преступность происходит не «от милиции». Она скорее уж «от политиков», которые расшатывают Конституцию, Закон, разваливают экономику, через средства массовой информации пропагандируют вседозволенность, ненависть, насилие, жестокость, восхищение роскошью, пренебрежение к труду и т. д. Масштабы преступности – всего лишь концентрированное отражение состояния совокупного здоровья общества и экономики.

В чем определенно вина органов государственного управления, так это в том, что не предвидели тенденции и не приняли упреждающих мер по укреплению правоохранительной системы.

Преступность в годы перестройки бурно росла. Реформаторские идеи отрывались от социалистической правовой базы, человеческая сущность жаждала творчества и «красивой жизни» сейчас, немедленно. Все, что «не запрещено», было разрешено. Собравшиеся на I съезд депутаты были очень озабочены ростом, как они считали, «организованной преступности» и потребовали от генерального прокурора и министра внутренних дел доложить на следующем съезде о мерах.

В декабре 1989 года, готовясь к столь спонтанно возникшему в повестке дня II съезда народных депутатов вопросу о борьбе с организованной преступностью, я встречался с группой очень уважаемых, известных стране крупных ученых-юристов. Это были замечательные беседы самоуверенного дилетанта с мудрыми, тактичными людьми. Они искренне убеждали меня в том, что нет у нас в стране организованной преступности. И быть не может. И не надо пугать людей. С тем, что не надо пугать, я соглашался. Однако прежде чем заявлять, есть «организованная преступность» или нет, следовало бы понять, что это такое.