Гарри Каспаров - Шахматы как модель жизни

Мы уже говорили о невероятной работоспособности Эдисона. Его жизнь служит одним из лучших опровержений мифа об «эврике». Почти каждое великое открытие было совершено в результате упорной работы с использованием имеющихся знаний и систематического мышления. Чудесное озарение годится для детской сказки, но оно не заменит творческого вдохновения. Мы можем подражать Ньютону в его одержимой увлеченности, но не в состоянии соперничать с яблоком, «открывшим» ему секрет силы тяготения.

Даже поразительные идеи, переворачивающие традиционные представления с ног на голову, имеют свой источник. Для движения вперед необходимо глубоко разбираться в том, что было достигнуто ранее. «Если я видел дальше других, то потому, что стоял на плечах гигантов», — сказал Ньютон.

Как мы помним, первый чемпион мира по шахматам Вильгельм Стейниц внес огромный вклад в развитие теории игры. Открытия Стейница хорошо подтверждаются его собственными партиями, которые претерпели удивительный переход от романтического беспорядка к научному порядку по мере того, как он приходил к пониманию, а затем и к применению новых принципов.

Впрочем, эти революционные концепции были выявлены при тщательном изучении уже имевшегося материала. Лишь после освоения старого стиля Стейниц смог успешно развивать новое направление. Он первым окинул критическим взором накопленный опыт вместо того, чтобы принять на веру сложившееся положение вещей. Благодаря новым концепциям он преобразовал теорию шахмат и выиграл первый официальный матч за мировую корону в 1886 году.

Сила нововведений

Новшества в шахматных партиях, в отличие от общих теорий, имеют вполне конкретное определение. Они проявляются, когда шахматист делает ход, никогда ранее не применявшийся в данной позиции. Мы называем это «теоретическая новинка», что в шахматной нотации обычно укорачивается до «TN» или даже «N». Глубина разработки дебютной теории и доступность компьютерных баз данных могут создать впечатление, что в наши дни трудно придумать что-нибудь новое. В некоторых вариантах мы можем продвинуться дальше 20-го хода, прежде чем отклонимся от известных партий и аналитических разработок, что часто составляет более половины ходов в шахматной партии.

Следует отметить, что шахматисты далеко не всегда сознают, что разыгрываемые ими варианты уже встречались раньше. База данных, содержащая несколько миллионов партий, может мгновенно продемонстрировать, где произошло отклонение данной партии от предыдущих. Но даже самый подготовленный гроссмейстер иногда приходит в изумление, когда обнаруживает, что потратил время за доской на изобретение колеса, повторяя ходы из какой-нибудь старой партии. Но шахматы настолько сложная и многогранная игра, что такие случаи бывают скорее исключением из правила. И сегодня новые позиции нередко возникают до пятнадцатого хода, а, в некоторых партиях новинки появляются еще раньше. Как и Город, шахматы имеют свои центральные проспекты и боковые улочки. Остается еще достаточно места для творчества и оригинальных находок на «нехоженых тропах», но они таят в себе большой риск. Что мы выберем: безопасность хорошо освещенной главной улицы или неизвестность темных аллей?

Нововведения выигрывают в силе, когда их применение сопровождается эффектом внезапности. Мощная инновационная идея напоминает новое оружие в бою или выход на рынок с совершенно новым товаром. Сунь-цзы, легендарный военный стратег Древнего Китая, в своем трактате «Искусство войны» неоднократно подчеркивал важность внезапных действий и обмана противника. В шахматах остается мало места для прямого обмана соперника, хотя приемы тактической психологии нельзя недооценивать.

Предположим, у нас есть замечательная новая идея, губительная для любимой защиты нашего соперника. Будем ли мы играть быстро и уверенно, выигрывая время, но при этом намекая ему, что прячем туза в рукаве? Или лучше тянуть время и играть как обычно, чтобы не навлечь подозрений? Когда настанет момент для нового хода, сделаем ли мы его с победной улыбкой, чтобы соперник смог оценить подготовленную ловушку, или изобразим глубокое раздумье, чтобы сбить его с толку? Истину трудно скрыть, поскольку существует множество признаков, по которым профессионал может судить о намерениях соперника. Любой новый и сильный ход выглядит как домашняя заготовка, особенно если в предыдущих партиях с этим соперником уже возникала сходная позиция.

Мое мнение по этому вопросу обычно совпадало с мнением Бобби Фишера, сказавшего: «Я не верю в психологию, я верю в хорошие ходы». Я никогда не умел искусно скрывать свои эмоции за шахматной доской, и если делал новый сильный ход, мне было все равно, как соперник к этому относится. Если это был действительно хороший ход, дополнительная информация психологического характера помочь ему уже не могла.

Все рассуждения о значении фактора внезапности легко переносятся с шахматной доски на поле боя. Английский длинный лук в XV веке был грозным оружием, сравнимым по воздействию на неприятеля с револьверами системы Кольта и многозарядными винчестерами на Диком Западе. Не каждое новое оружие производит столь устрашающее действие, но его психологическую составляющую нельзя и недооценивать: страх перед неизвестным сам по себе является мощным оружием.

Когда в разгар Второй мировой войны в атаку шли тяжелые немецкие танки «Тигр», один лишь их вид сеял панику в рядах оборонявшихся. А бомбардировщик «Юнкерс Ju-87» был оснащен сиреной, вой которой во время пикирования подавлял психику людей, находившихся в зоне атаки. Ракеты «ФАУ-2», использованные нацистами ближе к концу войны (в основном против Англии), с военной точки зрения были менее эффективны, чем бомбардировщики, но вселяли ужас из-за бесшумности и невозможности от них защититься. Еще больший успех имело применение советской армией реактивных установок залпового огня «Катюша». Они не только поражали большое количество живой силы и техники противника, но и оказывали на него сильнейшее психологическое воздействие. Для тех, кто пережил такие обстрелы, это было одно из самых страшных впечатлений за всю войну: оглушительный рев летящих ракет буквально сводил их с ума, и они теряли волю к сопротивлению. Именно благодаря своей огневой мощи, мобильности и внезапности легендарная «Катюша» по праву стала ярким символом нашей победы в Великой Отечественной войне.

Укрощение тигра

Важность одного-единственного новшества можно продемонстрировать на примере моего матча на первенство мира с Вишванатаном Анандом (1995). Этот матч начался с чрезвычайно упорной борьбы, которая привела к восьми ничьим подряд. В каждой четной партии, играя белыми фигурами, я применял разные дебюты, чтобы прозондировать слабые места соперника и получить новый материал для анализа. Наконец после 8-й партии я нашел яркое комбинационное продолжение против открытого варианта испанской партии, который Ананд успешно применил в 6-й партии. Это была его главная защитная линия в матчах претендентов перед поединком за корону. В трех других четных партиях я обходил его крепость стороной. Теперь настало время идти на приступ.