Вадим Фролов - В двух шагах от войны

Людмила Сергеевна всматривалась в посуровевшие лица своих мальчишек. Потом тихо спросила:

- Ну как?

- Что как? - не понимая, переспросил Антон.

- Наказывать будем?

- Да вы что, Людмила Сергеевна?! - изумился Антон, а ребята зашумели негодующе.

- Так я и думала, - сказала Людмила Сергеевна. - И еще - надо нам в свободное время походить вдоль берегов. Может, найдем, тех, что спаслись...

- Верно, товарищ комиссар, - сказал Прилучный, - мне говорили, что Илья Павлыч Мазурук уже многих нашел и на Большую землю вывез. Поищем и мы. Так, робяты?

- Так! - сказали мальчишки и пошли делать свое дело. Работали молча и с ожесточением.

18

На следующее утро, первым высунувшись из палатки, я увидел вместо солнца сплошную пелену низких облаков. Из них, как из сита, сыпался мелкий-мелкий дождик. Было промозгло и холодно. Горы закрыло плотным туманом, и все вокруг стало сумрачным и неуютным. Посвежел и ветер. Он дул порывами, не очень сильными, но от них брезент палатки ходил волнами. Сразу продрогнув, я поскорее юркнул под одеяло.

- Ну, что там? - сонным голосом спросил Славка.

- Не ахти... - сказал я.

- Лафа, - вытягиваясь, сказал Васька, - хоть отоспимся.

- Там видно будет, - сказал Антон, - а пока - по-о-дъем!

Он в трусах и майке выскочил наружу, но почти сразу же влетел обратно.

- Нич-ч-чего, - сказал он стуча зубами. - Работать можно. По-о-одъем!

В столовой Людмила Сергеевна спросила:

- Работать будем?

- Какая работа, - сказал Витька, - ветер да дождь.

- Да рази это ветер? - возмутился Колька.

- Я не настаиваю, - сказала Людмила Сергеевна, - решайте.

- Чего там решать, - буркнул Арся, - пойдем, и все.

- Тьфу! - разозлившись, сказал Шкерт. - Вот сознательные!

- А ты можешь на кухню идти, там тепло и не дует, - сказал Антон презрительно.

- И пойду! - с вызовом ответил Петька.

- Моя очередь! - крикнул Морошкин.

- Ну да, - сказал Васька, - к синему платочку. Гляди, Арся отобьет.

Арся встал и, даже не посмотрев на Ваську, вышел из палатки.

- На кухню пойдут Морошкин и Петр Иванов, - сказала Людмила Сергеевна. - А остальные... ну что ж, давайте попробуем.

Работать было трудно и страшно. Внизу глухо шумело море, и от порывов ветра приходилось просто вжиматься в скалы. Того и гляди, сбросит. Правда, после случая с Борей уже никто не решался ходить по карнизам без веревки, но все равно было жутковато.

После обеда дождь перестал, а ветер похоже стал посильнее. Ребята развалились на койках, кто-то затянул песню, ее подхватили, а Арся сказал мне:

- Пойдем на мысок. Посидим, море посмотрим, а?

Очень не хотелось мне вылезать из палатки, но тон, каким сказал это Арся, не позволил мне отказаться. На мыске мы, подняв воротники и нахлобучив шапки на самые уши, присели на камни и стали смотреть на море. Волны отсюда казались не очень большими, но какими-то беспорядочными, гребни их были сплошь покрыты белыми барашками пены.

- Сулой, - задумчиво сказал Арся, - баллов семь будет. - А когда я непонимающе взглянул на него, он пояснил: - Сулой - это когда ветер с течением встречаются, оттого и беспорядок такой.

Потом он опять замолчал надолго, и я тоже молчал - о чем я буду спрашивать его после вчерашнего? Через некоторое время он сказал:

- Хорошо, что хоть захмарило.

Я не понял, почему это хорошо, но ничего не спросил. И только когда он вскочил и стал пристально всматриваться в море на север, я сообразил, что он имел в виду и зачем в эту дрянную погоду ему нужно было торчать на берегу. Далеко на севере я увидел вначале размытые ветром дымы, а вскоре и расплывчатые силуэты судов.

- Они, - глухо сказал Арся.

Суда приближались. Когда они оказались на траверзе* нашего мыса милях в семи - восьми от берега, их уже можно было разглядеть довольно четко. Было их семь, и шли они строгой кильватерной колонной, только одно совсем небольшое суденышко ныряло в волнах немного впереди и чуть правее мористее.

- Это "Айршир" - тот самый сторожевик английский, - сказал Арся, - а третий в строю... батин, "Азербайджан". Самый последний - "Мурман".

Мы стоя смотрели им вслед, и только тогда, когда уже и "Мурман" скрылся за южным мысом губы, Арся сказал:

- Все!.. Дойдут ли? - И сам себе ответил, рубанув рукой воздух: Дойдут!

...И как мы уже узнали потом, вернувшись в Архангельск, они дошли. У южной оконечности Новой Земли их встретили наши эсминцы и сторожевые суда, и они дошли, привезя в Архангельск ценные военные грузы. Только "Азербайджан" пришел пустой - весь его груз, льняное масло, жирным пятном расплылся по Баренцеву морю. Но тогда-то мы этого не знали, и Арсю недели на две словно подменили - он стал молчаливым, задумчивым и только работал еще яростней, чем прежде...

Мы молча шли обратно. У палатки Арся сказал:

- Погода не больно рабочая. Давай попросимся поохотиться на берегу? Может... и людей каких встретим.

Конечно, я согласился, и мы пошли в избу Прилучных. Людмила Сергеевна разрешила не сразу.

- Возьмите Антона, Пустошного Саню, Славку, Толю и... Васю Баландина. Обязательно Васю! И далеко на первый раз не ходите.

- Понятно, - сказал Арся.

- Зачем нам еще Баланда этот? - шепнул я ему.

- Воспитывать будем, - серьезно ответил Арся.

- Олюша, - сказала Марья Николаевна, - может, и ты с робятишками пойдешь? Берега-то ты хорошо знаешь.

- Ладно, маманя, - радостно ответила Ольга.

- И я пойду! - решительно заявил Морошка, который тер песком огромную кастрюлю.

- Нет, Витя, тебе и здесь работы хватит, - сказала Людмила Сергеевна и хитро подмигнула нам с Арсей.

Вышла Оля, одетая по-походному, но снова в своем платочке. За плечами у нее была настоящая двустволка, а за спиной - увесистый вещевой мешок.

Людмила Сергеевна вынесла нам из-за перегородки три "тозовки"* и по пачке патронов к ним.

На воле Арся, передав одну винтовку мне, молча подошел к Оле, снял с нее мешок и нацепил на себя. Она улыбнулась, слегка наклонив голову.

- Пойдем к югу, - сказала Оля, - к губе Безымянной. Там береговая полоса широкая, и выходы наверх есть, и сплошь осушки* кругом. А на севере скалы-то в самое море почти всюду опускаются. Ясно-понятно?

- Ясно-понятно! - весело сказал Славка. - Пошли, Кожаный Чулок.

- Это почему я "кожаный чулок"? - обиженно спросила Ольга.

- Книжки надо читать, милый ты Соколиный Глаз, - наставительно сказал Славка, - Фенимора Купера. У него главные герои - знаменитый охотник и проводник Кожаный Чулок и Соколиный Глаз. Ясно-понятно?

- Соколиный Глаз - это ничего, это мне подходит, - развеселилась Ольга, - а Кожаный Чулок... не-е, некрасиво.

- Да, не того, - рассудительно сказал Толик, - уж лучше Кирзовый Сапог.

- А ну вас! - сердито сказала Оля. - Пошли, что ли?