Сергей Нечаев - Три дАртаньяна

Кольбер стал очень богатым человеком (говорят, что его состояние равнялось десяти миллионам ливров), однако способы его обогащения не выходили за рамки законности, так как он всегда старался найти юридические основания для принимавшихся им мер. Но не только власть и деньги составляли силу министра.

Пожалуй, главное состояло в том, что Кольбер за время своего служения королю основал влиятельнейший фамильный министерский клан, слившийся со знатнейшими семьями королевства. Происходило это так. В декабре 1648 года он женился на Марии Шаррон, дочери члена Королевского совета (у нее было приданое в сто тысяч ливров), и от этого брака у них родилось четверо детей. Одна из его дочерей, Мария-Анна, вышла замуж за представителя высшей французской аристократии — за Луи де Рошешуара, герцога де Мортемара, а он был родственником фаворитки короля маркизы де Монтеспан. Старший же сын, тоже Жан-Батист Кольбер, стал маркизом де Сеньеле, высокопоставленным государственным чиновником и дипломатом, второй сын, Жюль-Арман, — архиепископом Руана. Братья влиятельного министра также не были обделены судьбой: один из них стал послом, а затем госсекретарем по иностранным делам, второй — генерал-лейтенантом, третий — епископом Монпелье.

Пристраивая своих родственников, Кольбер давал им шанс «честно» выдвинуться и разбогатеть. Он писал одному из братьев:

«Сознаюсь, что я мужественно стараюсь уничтожить зависть тех, кто видит нашу семью столь высоко. Я хочу, чтобы весь мир пришел к выводу, что фортуна, которую мы имеем, причитается нам по праву. Нас четыре брата, и три остальных на верном пути, чтобы достичь того же, чего и я».

Бесспорно, Кольбер был выдающимся государственным деятелем своей эпохи. Сменив Николя Фуке на посту главы финансового ведомства, он прежде всего ввел строгую отчетность и занялся поисками новых источников доходов с целью уменьшения государственного долга.

Будучи талантливым финансистом, он стремился расширить круг налогоплательщиков, увеличить поступления от королевских владений, лишить привилегий многочисленных дворян-самозванцев. Он даже попытался заставить кредиторов Фуке выкупить его собственные расписки. Это было похоже на сизифов труд. Все хозяйство страны было разъедено коррупцией. Воровали у государства все, но больше всего самозванцы, присвоившие себе дворянские звания. И Кольбер объявил войну расхитителям. Чрезвычайный суд стал чуть ли не ежедневно рассматривать дела о финансовых злоупотреблениях, совершенных на протяжении нескольких десятилетий. В тюрьме оказались многие интенданты, банкиры, налоговые чиновники и т. п. Одного из них даже повесили в Париже прямо перед Бастилией. Такая же судьба постигла и сборщика налогов в Орлеане.

Кольбер не знал ни малейшего снисхождения. Именно поэтому историки называют его «сторонником жесткой и мстительной политики», а саму эту политику — «невероятной системой узаконенного ограбления». В подтверждение этому можно сказать, что в общей сложности понесли наказание более пятисот человек, в том числе и многие из тех, кто «неправильно» голосовал на суде над Фуке. Некоторые из них были вынуждены внести в казну по два-три миллиона ливров. В итоге в 1662 и 1663 годах был собран «богатый урожай» — более семидесяти миллионов ливров, а к 1669 году казне всеми правдами и неправдами было возвращено сто десять миллионов ливров, причем часть этих денег из казны тут же была передана доносчикам, помогавшим разоблачать нечестно нажитые состояния. А, как говорится, когда доносчики вознаграждаются, в виноватых не бывает недостатка.

В 1664 году Кольбер провел перерегистрацию дворянства. Эта акция имела огромное финансовое значение, ибо дворяне не платили прямых налогов. Кольберу нужно было вернуть в прежнее состояние налогоплательщиков незаконно проникших в ряды дворянского сословия обогатившихся простолюдинов. По различным оценкам, было «вычищено» до двадцати процентов семей, правда, большей частью это были не нувориши, а обедневшие стародворянские фамилии, которые по какой-либо причине не смогли подтвердить свои права официальными документами, которые только и принимались в расчет. Как бы то ни было, признанные самозванцами, все они были вынуждены внести в королевскую казну около двух миллионов ливров штрафов. Кроме того, они стали налогоплательщиками, что также благоприятно сказалось на состоянии государственного бюджета.

В 1664 году Кольберу удалось провести отмену внутренних таможен между северными и южными провинциями.

Во внешней торговле его главной целью были увеличение экспорта, уменьшение импорта и в результате этого — увеличение притока денег в страну. Для этого в 1667 году он ввел новый таможенный тариф, повысивший пошлины на иностранные товары. По инициативе Кольбера были организованы монопольные торговые компании для внешней торговли, главным образом для колониальной (Вест-Индская, Ост-Индская, Левантийская, Сенегальская и другие).

Все виды промышленности были организованы Кольбером в строгие корпорации, в которых изготовление товаров контролировалось строгими регламентами, подразумевавшими строгие наказания нарушителям. Под руководством Кольбера было осуществлено несколько крупных инфраструктурных проектов: дороги, навигационные каналы (он, например, успел построить Лангедокский канал, соединивший Средиземное море с рекой Гаронной и таким образом — с Атлантическим океаном), порты. В 1666 году была создана Королевская академия наук, обеспечившая прогресс в развитии общества и промышленности.

Отсутствие в XVII веке настоящей промышленной статистики, правда, не позволяет точно судить о развитии промышленности при Кольбере. Исключением, пожалуй, является флот. Благодаря интересу Людовика XIV и повышенному вниманию Кольбера Франция быстро вошла в тройку ведущих военно-морских держав и даже обогнала по количеству военных кораблей Англию (по данным Франсуа Блюша, после смерти Кольбера в 1683 году французский королевский флот превосходил английский на 45 единиц; в нем насчитывалось 220 действующих кораблей). Это было очень важно и для успехов морской торговли: сильный военно-морской флот был способен обеспечить надежное конвоирование и успешно бороться с пиратами.

Короче говоря, за несколько лет Кольберу удалось не только вывести Францию из «экономического маразма», в котором она пребывала, но и сделать ее мощной силой мирового масштаба. К сожалению, как это часто бывает, педантическая регламентация во всех сферах жизни сильно ожесточила французов против Кольбера. В соседних странах стали печататься памфлеты против него, но направлению его политики они не в состоянии были помешать. Действуя от имени короля, Кольбер, несмотря на свое невысокое происхождение, умел сломить любое противодействие, где бы оно ни начинало проявляться. Впрочем, последнее утверждение не совсем верно, ибо главными расхитителями государственных средств, по мнению Кольбера, был сам Людовик XIV и его семья, и здесь он ничего не мог поделать. Семейство Бурбонов буквально «пожирало» несметные богатства. На строительство одних только королевских дворцов в Версале и его окрестностях, в Фонтенбло, в Лувре и Тюильри с 1661 по 1710 год были потрачены сотни миллионов ливров.