Сергей Нечаев - Три дАртаньяна

Проблема заключалась в том, что Фуке занимал должность генерального прокурора Парижского парламента, делавшую его практически неуязвимым, а для того, чтобы его арестовать, нужно было, чтобы он ее оставил.

Дальнейшее де Куртиль описывает так: «Но для этого был нужен предлог, и его стали убеждать, что он слишком загружен работой в Государственном совете, а посему ему следует оставить свое место в Парламенте, которое без него слишком часто пустует.

Чтобы подсластить ему пилюлю, король стал относиться к нему лучше, чем обычно. В результате чересчур уверенный в своем могуществе господин Фуке совсем не обращал внимания на все более явственно проступавшие признаки будущей опалы. Он считал себя другом короля, необходимым человеком, которого не посмеют и тронуть, и стал искать покупателя на свою должность. Господин де Фьёбе предложил ему миллион шестьсот тысяч франков, но господин Фуке предпочел отдать свое место своему другу господину де Арле, который предложил за нее всего двести тысяч. Подобное благородство поразило и друзей Фуке, и его врагов. Но это была смертельная ошибка, так как тут же появились публикации о том, что он успел столько наворовать из королевской казны, что ему было не до таких пустяков, как такая большая разница в цене…

Для господина Фуке, естественно, было большим несчастьем, что он перестал нравиться королю, но не меньшей проблемой для него стало и то, что в числе его противников оказался такой человек, как Кольбер. В самом деле, как Фуке ни старался, но были найдены фальшивые свидетели, а некий Беррье, человек Кольбера, похитил у него бумаги, которые могли доказать его невиновность».

Современные историки описывают борьбу Кольбера с Фуке примерно так. После смерти кардинала молодой король, «совершенно опьяненный своими новыми ответственными обязанностями», стал искать того, кто взял бы в руки бразды управления государственными финансами. Кандидатуры было две — Фуке и Кольбер. Между этими двумя соперниками тут же завязалась ожесточенная борьба. В результате Кольбер «с ловкостью заставил короля прислушаться к себе и возбудил в нем ревность к Фуке», в особенности к той наглой роскоши, в которой жил главный казначей. Когда люди Кольбера начали расследовать дела Фуке, выяснилось, что на главном интенданте финансов «висят» нецелевые расходы почти в восемьдесят миллионов ливров, причем, как минимум, двадцать из них Фуке попросту присвоил. Конечно же Кольбер известил Людовика XIV о «неожиданно вскрывшихся фактах злоупотреблений». Король был в бешенстве, но последней каплей в чаше его терпения стало то, что Фуке отпраздновал новоселье в своем новом дворце, строительство которого, по данным Кольбера, обошлось в восемнадцать миллионов. Для Николя Фуке все было кончено. 5 сентября 1661 года он был арестован (как мы уже знаем, арест произвел д’Артаньян) и отправлен в тюрьму Венсеннского замка.

Суд над Фуке больше походил на спектакль. Де Куртиль утверждает, что «Кольбер взял из Парламента всех, кого посчитал преданными себе, и сделал их судьями, дал им блага, чтобы купить их голоса, и это сделало участь Фуке очевидной». На суде Фуке защищал себя сам, не прибегая к помощи адвоката. По свидетельствам некоторых очевидцев, доводы его были убедительны, а память безупречна. Но его обвинили не только в хищении государственных средств, но и в подготовке заговора против короля, а это означало верную смерть. Тем не менее судьи приговорили его «всего лишь» к ссылке с конфискацией имущества. По словам де Куртиля, «такой приговор удивил придворных, и даже поездка короля в Шартр была прервана, а господин Кольбер, испугавшись, что Фуке получит свободу, сделал все, чтобы король заменил своим личным решением ссылку на пожизненное заключение». После этого господин Фуке был переправлен под конвоем все того же д’Артаньяна в замок Пиньероль, где он и провел последние годы своей жизни.

Как ни странно, Кольбер был назначен государственным министром лишь восемь лет спустя. Впрочем, он и без этого продвигался по служебной лестнице чрезвычайно быстро. Назначения сыпались на него одно за другим: главный интендант искусств и мануфактур, государственный секретарь по вопросам флота и торговли…

Как мы уже говорили, неутомимый Кольбер работал по пятнадцать часов ежедневно, не обращая ни малейшего внимания на придворные козни и мнение света. Он обладал широким кругозором, привык ставить себе большие цели и был очень упрям в их достижении. Тем не менее найти деньги Фуке ему так и не удалось, у несчастного оказались одни только долги.

Александр Дюма дает нам следующий портрет Кольбера:

«Кольбер был тринадцатью годами старше Людовика XIV. Человек среднего роста, скорее худой, чем полный, с глубоко сидящими глазами, плоским лицом, черными жесткими и столь редкими волосами, что с молодости принужден был носить скуфейку. Взгляд у него был строгий, даже суровый. С подчиненными он был горд, перед вельможами держался с достоинством человека добродетельного. Всегда надменный, даже тогда, когда, будучи один, смотрел на себя в зеркало. Вот отличительные черты внешности Кольбера. Что же до его ума, то все расхваливали его глубокое умение составлять счета и его искусство получать доходы там, где могли быть одни убытки».

Политическое влияние Кольбера, уничтожившего своего предшественника, быстро росло. Он стал единственным советником, которого король называл на «ты», обходясь без формальностей, как с настоящим другом.

Не прислушиваясь к его мнению, Людовик XIV не назначал высокопоставленных чиновников — губернаторов провинций и администраторов колоний, интендантов и послов. Кольбер вполне осознавал свою власть, и вся его фигура дышала спокойствием и убежденностью в своей правоте. Его назвали человеком из мрамора: он был всегда внешне холоден и бесстрастен, больше слушал, чем говорил, его глаза все время были суровы, а лоб прорезали глубокие морщины. Казалось, что напряженная мысль в его голове не прекращалась ни на секунду.

Кольбер стал очень богатым человеком (говорят, что его состояние равнялось десяти миллионам ливров), однако способы его обогащения не выходили за рамки законности, так как он всегда старался найти юридические основания для принимавшихся им мер. Но не только власть и деньги составляли силу министра.

Пожалуй, главное состояло в том, что Кольбер за время своего служения королю основал влиятельнейший фамильный министерский клан, слившийся со знатнейшими семьями королевства. Происходило это так. В декабре 1648 года он женился на Марии Шаррон, дочери члена Королевского совета (у нее было приданое в сто тысяч ливров), и от этого брака у них родилось четверо детей. Одна из его дочерей, Мария-Анна, вышла замуж за представителя высшей французской аристократии — за Луи де Рошешуара, герцога де Мортемара, а он был родственником фаворитки короля маркизы де Монтеспан. Старший же сын, тоже Жан-Батист Кольбер, стал маркизом де Сеньеле, высокопоставленным государственным чиновником и дипломатом, второй сын, Жюль-Арман, — архиепископом Руана. Братья влиятельного министра также не были обделены судьбой: один из них стал послом, а затем госсекретарем по иностранным делам, второй — генерал-лейтенантом, третий — епископом Монпелье.