Анвар Исмагилов - Люди былой империи (сборник)

Я сегодня не дежурил и потому освободился через час. В аппарате ещё была плёнка, и я, понимая, что момент наступил исторический, искал себе приключений. Снимал всё подряд: хмурые, иногда растерянные лица людей на широких улицах Ростова, портреты вождя, верного продолжателя дела Ленина, украшенные траурными лентами. А дома записал на магнитофон некролог, больше похожий на историю болезни пациентов целого отделения больницы для ветеранов.

Ночью снились ели у кремлёвской стены.

И был день третий.

Похороны увенчались падением гроба в могилу. Весьма знаменательно. Будто оттуда, уже из-под земли, Ильич-два напомнил, до чего мы доехали в своём неумении делать даже простые дела. Я досмотрел этот цирк по телевизору и пошёл из редакции домой, делая по пути последние кадры. В центре города, на улице Фр. Энгельса, нынче вновь Большой Садовой, стоит здание Дворца пионеров. Его фасад украшают рогатые головы, но не химер а-ля Нотр-Дам, а лётчиков тридцатых годов в шлемах. А между ними висел портрет Брежнева, овеваемый траурными знамёнами. Это мне показалось настолько смешно, что я не удержался и вскинул аппарат. Щёлк. Щёлк.

И тут меня мягко, но настойчиво взяли за локти, выхватили аппарат, и не успел я опомниться, как меня со знаменитыми словами «гражданин, пройдёмте» утащили за угол и, так сказать, пригласили в автомобиль. Слава Богу, удостоверение у меня было. Парился я там минут двадцать, пока не позвонили домой Будкину и он, признав моё существование, торжественно пообещал завтра же меня исключить, оштрафовать, вынести выговор и расстрелять.

Ошарашенный событиями последних трех дней, я пришёл домой, нашёл кусок бумаги, почему-то синего цвета, и перьевой ручкой, с чернилами почему-то красного цвета, написал единым духом:

Эпитафия Леониду Первому и последнему, императору всея Руси советской, написанная в день его похорон

Вот опять колесо повернулось —не жить нам по-прежнему!А герой анекдотов зарыт у кирпичной стены.И гнетёт нас тоска по товарищу… грешному,Будто сели в такси, а мосты уже разведены.

В трудовых лагерях у друзей настоящее бедствие:то ль амнистия им, то ли к стенке блатную артель?!А над нами так радостно ржут белокурыя бестии,И Рахметов готовит привычно с гвоздями постель.

Не стоптав даже край каблука у положенных башмаков,Разделили блохастую шкуру – кто смел, тот и съел!Ну а мы, не имев ничего, кроме штатных своих оков,Так и едем вперёд, оседлавши всерьёз карусель!

И пока олимпийские боги зубами скрипят в поту,И пока не нагрянула ночью безглазая тварь —Дайте мне надышаться туманом и ветром в сыром порту,А потом – воля ваша – пойду по этапу, как встарь!

Только твёрдо я знаю, чьей кровью знамёна полосканы:Перемены страшат дураков – так и грош им цена!Чтобы мысли плотней уложить, надо сделать их плоскими,Только я не могу – а от ног и до неба стена!

Вот опять колесо повернулось – не жить нам по-прежнему!А герой анекдотов зарыт у кирпичной стены.И гнетёт нас тоска по товарищу… Брежневу, —Будто яйца в тиски, а они уже разведены…

И тут раздался звонок в дверь. Открываю – на пороге старый друг-биолог из университета.

Мы посидели на кухне, и я ему спел новую песню – мелодия получилась тут же, сама собой. Игорь слушал внимательно, иногда начинал хохотать, хотя мне казалось, что я написал маленькую трагедию. Отсмеявшись, сказал озабоченно:

– Да, старик, лет на восемь в лагерях Мордовии ты себе уже насочинял.

Песня пошла по кругу, разлетелась в чужих исполнениях. Я запрещал её записывать на магнитофон, но как тут уследишь? Одного из нашего клуба загнали из-за эпитафии в Якутию, мне пришлось уезжать на север Сахалина, но с каждым днем становилось ясно, что я попал в точку. Так дальше жить было нельзя. Но и то, что мы видим вокруг себя сегодня, тоже особого оптимизма не внушает. Хотя, с другой стороны, свобода…

Двадцать лет пролетело, как скорый поезд. Мы живём в другом времени и пространстве, потеряв многое из того, что завоёвывалось трудом и кровью, приобретя взамен право свободно высказывать свои мысли, есть от пуза, ездить за границу не на танке, а летать на самолёте, баловаться импортной техникой на все вкусы. Но что-то смутно гнетёт меня с тех пор, как я вывел красным по синему:

Вот опять колесо повернулось…

Куда?..

Л. И. БРЕЖНЕВ[18]

6 (19) декабря 1906 г., Каменское, Екатеринославская губерния (ныне – Днепродзержинск, Украина». – 10 ноября 1982 г., Заречье, Московская область, РСФСР, СССР.

Первый секретарь ЦК КПСС в 1964–1966 гг., с 1966 по 1982 год – генеральный секретарь ЦК КПСС. Председатель Президиума Верховного Совета СССР в 1960–1964 и 1977–1982 гг. Маршал Советского Союза (1976).

Герой Социалистического Труда (1961) и четырежды Герой Советского Союза (1966, 1976, 1978, 1981). Лауреат Международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами» (1973) и Ленинской премии по литературе (1979).

Люди земли, моря и неба

М. Эшер. Иллюминатор, 1937.

Справка

Спуск на воду 23 сентября 1982 г.

Тип корабля ТРПКСН

Обозначение проекта 941 «Акула»

Разработчик проекта ЦКБМТ «Рубин»

Главный конструктор С. Н. Ковалёв

Классификация НАТО SSBN «Typhoon»

Скорость (надводная) 12 узлов

Скорость (подводная) 25 узлов

Рабочая глубина погружения 400 м

Автономность плавания 180 суток (6 месяцев)

Экипаж 160 человек (в т. ч. 52 офицера)

Размеры

Водоизмещение надводное 23 200 (28 500) т

Водоизмещение подводное 48 000 (49 800) т

Длина наибольшая (по КВЛ) 172 м

Ширина корпуса наиб. 23,3 м

Средняя осадка (по КВЛ) 11 м

Силовая установка

Атомная, 2 водо-водяных реактора ОК-650 по 150 МВт

2 гребных вала по 50 тыс лс на валу

4 паротурбинных АТГ по 3,2МВ

Резервные:

2 дизельгенератора ДГ-750 (кВт)

Свинцово-кислотная АБ

Вооружение

Торпедно-минное вооружение 6 ТА калибра 533 мм; 22 торпеды 53-65К, СЭТ-65, САЭТ-60М, УСЭТ-80 и ракето-торпеды «Водопад»

Ракетное вооружение 20 БРПЛ Р-39 (РСМ-52)

ПВО8 ПЗРК «Игла»

Выведен из боевого состава ВМФ и поставлен на отстой в губе Нерпичья (г. Заозерск) в марте 1995. Отбуксирован в Северодвинск в августе 1999 В 2003–2005 разделан на металл. Реакторные отсеки отбуксированы на отстой в губу Сайда.