Владлен Владимиров - Единожды приняв присягу...

Мы установили десятки наших воинских подразделений, дислоцировавшихся в районе села Манзир. Особое внимание обращалось на запасные части, которые формировались в конце 1944 — начале 1945 годов. Наконец, было доказано, что И. И. Мельников проходил службу в 596-м полку в звании ефрейтора. Но в августе 1945 года часть была расформирована.

Все предстояло начинать сначала. Вновь через архивы розыскиваем сослуживцев И. И. Мельникова. Ответы необнадеживающие: «Не прибыл», «На учете в военкомате не состоит», «Умер в… году». Одновременно ведется розыск их родных и близких. Пусть подскажут, где живут ныне бывшие солдаты.

И вот в Киеве найден сослуживец разыскиваемого — Минин. Да, Ивана Мельникова помнит, приметы совпадают, рассказывал, что работал на шахтах, всю войну был на фронте, семья погибла в период оккупации. Минин назвал еще несколько фамилий солдат, которые могут знать Мельникова, так как в последние дни перед расформированием они работали в одной бригаде в городе Хмельницке на овощной базе.

Снова поиск, снова ответы: «Не помню», «Не знаю», «Не состоит на учете в военкомате», «Умер». В мае 1962 года нашли бывшего офицера Вакарева, который назвал еще несколько офицеров полка, причем не точно — Лицовский, Бойцовский, Войцеховский. Опять розыск…

Поступают ответы и о розыске Мельникова — Херсонская область — 10 человек, сходных по облику и данным, Николаевская — 9, Ростовская — 25. Итого — несколько сотен. Но ведь каждого из них необходимо было проверить, это мог сделать лишь человек, знавший И. И. Мельникова!

Снова запросы по областям и неутешительные ответы из Полтавы, Тбилиси, Днепропетровска, Одессы…

Вдруг нам, в областное управление КГБ, пришло срочное сообщение из Краснодона. Одна из женщин отдыхала в Одессе и на рынке якобы видела торгующего овощами Мельникова. Но ведь Одесские паспортистки ответили, что такой не проживает!

Даем новый запрос в Одессу, теперь уже в военный комиссариат. Наконец, 16 марта 1965 года из Одесского облвоенкомата поступил ответ и приложенная к нему учетная карточка на Ивана Ивановича Мельникова. Да, до 1963 года состоял на учете в Раздельнянском райвоенкомате. При графическом исследовании его рукописи было дано заключение: почерк имеет полное сходство с почерком разыскиваемого.

…И вот мы с Сергеем Степановичем Терещенко летим в Одессу. В Великомихайловском райотделе милиции начальник, еще раз сверившись с данными паспортного стола, подтверждает: такой не значится.

— А на хуторе Три Криницы?

— В колхозах паспортный режим не введен, да я ведь оттуда родом, отец там до сих пор живет…

— А Иван Мельников?

— Иван Мельников, так это ж его сосед…

Жены Мельникова — он успел завести здесь новую семью — дома нет, где-то в поле. Да и весь хутор будто вымер, весенний день, как и летний, говорят, год кормит. Иван же дома, спит, на столе самогонка, закуска. Разбудили, начальник милиции представил нас. Иван враз протрезвел: «Я ждал вас каждый день…»

Пока шел обыск, свечерело. Весть о нашем приезде быстро облетела хутор. У дома собрались все — от мала до велика. Когда выводили арестованного, селяне потребовали: объясните, за что?

Я ответил: «Вы о Краснодонской „Молодой гвардии“ слышали? Это один из ее палачей».

Тогда одна из женщин не выдержала: «Знаете, как мы его между собой звали? „Полицай“! За злость…»

Было это 14 мая 1965 года, через несколько дней после всенародного празднования двадцатилетия Великой Победы.

Три дня переполненный Дворец культуры имени «Молодой гвардии» города Краснодона, где проходило заседание выездной сессии судебной коллегии по уголовным делам областного суда, пылал гневом. Чувства присутствовавших понятны. Можно ли быть спокойным, когда перед тооой раскрываются все новые и новые страшные картины преступлений фашистских выродков и их прислужников?!

Бывший полицейский И. И. Мельников то подтверждает свои предыдущие показания, то отрицает их, уклоняется от прямых ответов. В полицию, оказывается, пошел, потому что нечем было кормить двоих детей. Но потом двадцать два года и не вспоминал о них. Издевался над своими жертвами, потому что, оказывается, был такой порядок. В расстрелах участвовал потому, что за отказ мог поплатиться сам.

Мне были знакомы эти доводы бывших карателей — то злобные, то недоумевающие, то претендующие на философичность. Ссылки на вынужденность, на давление обстоятельств. Все так, от легкой жизни в холуи не полезешь. Но за роковой чертой предательства спасения уже не было.

Стальные челюсти фашизма, а значит, ненависти к человеку разгрызали и не такие орешки. Оставалось одно: неуклонно погружаться в трясину. Нескончаемая агония человека, чужого на своей земле, говорящего не своими словами…

Вот эту философию, списывающую преступления на стихию обстоятельств, устраняющую персональную ответственность за совершенное им, мы и опровергали семь долгих месяцев следствия, разыскивая все новых и новых свидетелей, документы, неопровержимые улики.

Был ли выбор у Ивана Мельникова? Да, был. Он мог оказаться среди подпольщиков, среди партизан, наконец, просто игнорировать «новый порядок», как сотни тысяч людей, оказавшихся на временно оккупированной территории. Он сам выбрал свою мишень. И вместе с надетой на руку полицейской повязкой перестал существовать как человек.

ВИТАЛИЙ ПАРФИЛЕНКО

РАНДЕВУ НЕ СОСТОЯЛОСЬ

Виталий Степанович Парфиленко в органах государственной безопасности служил с 1948 по 1979 год в Ворошиловградской области. Полковник в отставке. Член КПСС с 1943 года. Участник Великой Отечественной войны.

На нескольких железнодорожных станциях Ворошиловградской области почти одновременно появились листовки откровенно антисоветского характера.

Начинался 1949 год — пора очень непростая, изобиловавшая крупными и сложными проблемами. В марте 1946 года Уинстон Черчилль произнес в Фултоне печально известную речь с призывом к превентивной войне англо-американского блока против СССР. Запад встал на путь «холодной войны», строились планы подрыва социалистического государства, в том числе и его ослабления антисоветскими элементами изнутри.

В реальной обстановке начала 1949 года антисоветские листовки не могли не встревожить ворошиловградских чекистов. В результате умелой и настойчивой работы уже в апреле удалось вскрыть на территории области религиозно-монархическое подполье, именовавшее себя «Истинно православной церковью» (ИПЦ). Листовки изготовлены и распространены были им.

В ходе расследования стало известно, что преступной деятельностью ИПЦ руководил некий странник Павел, утверждавший, что он прибыл в страну из-за океана «с великой миссией», что скоро Советская Армия будет разгромлена, а активных участников подполья «ждет большое будущее».