Евгений Фокин - Хроника рядового разведчика.

Командир отряда был среднего роста, из-под шапки выбилась русая прядь волос. Говорил он толково, не громко, но голос твердый, как у человека, умеющего повелевать. О характере говорила резко очерченная линия губ и строгий, проницательный взгляд.

К нашему возвращению в Веселых Тернах уже стояло несколько саней-розвальней, в которых находились новые автоматы, запасные магазины и черные промасленные коробки с автоматными патронами, вскрытые ящики с гранатами.

— Сменяем? — подзадоривал меня Канаев, беря в руки тускло поблескивающий, со следами заводской смазки новенький автомат.

— Нет, не хочу, — отказался я, — со своим уже сроднился. Мы понимаем друг друга без слов, а к новому надо еще приловчиться. А вот парочку запасных магазинов с удовольствием прихвачу.

Мы брали патроны: по четыре-пять коробок в упаковке по 500 штук, по двенадцать — пятнадцать ручных гранат, по две — четыре противотанковых. Все отобранное тщательно укладывали в вещмешки, а запасные снаряженные магазины и сумки с гранатами подвешивали на пояс, где находится обычно армейский нож. Я тоже был не исключение. Запалы положил отдельно. Каждый по-хозяйски аккуратно обернул бумагой, потом, за исключением двух, чтоб были под рукой, еще раз все обернул трофейным носовым платком и аккуратно вложил в левый карман гимнастерки. В результате наша экипировка — оружие, снаряжение и продукты питания — по весу получилась солидной. Маскхалаты, с надетыми сверху вещмешками, делали наши фигуры мешкообразными, неуклюжими.

В установленное время строимся, и вскоре начинается марш. Подразделение за подразделением вытягивается цепочкой из населенного пункта, и колонна приходит в движение. Наша рота идет где-то в середине колонны, за саперами. Разведчики все вооружены автоматами, за исключением Сергея Усачева, у которого за плечами была снайперская винтовка. Он единственный в роте носил очки, но стрелял отменно. Саперы, в отличие от нас, частично вооружены карабинами, кроме того, каждая пара несла по противотанковой трофейной мине, прозванной «сковородкой».

Впереди отряда на неказистой кобыленке ехал Шурупов. За ним шли офицеры штаба отряда.

Во главе нашей роты, как всегда, быстрой походкой, часто семеня ногами, по привычке свысока поглядывая на окружающих, шел старший лейтенант М. Д. Садков. Рядом с Дышинским — незнакомый нам коренастый паренек с карабином за спиной, двумя «лимонками» и пистолетом на поясе. Они почти все время переговаривались, наклоняясь друг к другу.

Хвост колонны терялся в снежной круговерти, где шествие замыкал подслеповатый мерин, запряженный в сани, на которых лежали запасной комплект питания к двум рациям и телефонам.

Метет по-прежнему. Слабо наезженная, с часто встречающимися сугробами дорога идет вдоль склона. Где-то справа — противник, а мы идем вдоль линии фронта, на юг.

Саперы и идущие впереди их автоматчики раза два пытались запевать, но их не поддержали. Солидный груз, теплая одежда, трудная дорога давали о себе знать. С такой ношей не до пения. Отряд шел навстречу большим испытаниям. И все понимали это.

«Что ожидает нас впереди?» — думал я, изредка перебрасываясь отдельными фразами с товарищами, глубоко загребая снег сапогами. Хуже нет неизвестности. Идешь и не знаешь куда. Ясно одно — предстоит бой, сложная и трудная операция, по-видимому, в ближнем тылу противника. Говорить было тяжело, и в основном шли молча. Метель разыгралась не на шутку.

— Как самочувствие? — поинтересовался подошедший Дышинский у Канаева.

— В норме, товарищ лейтенант! Вот только Пчелинцев попал впросак. Отвечает невпопад, думать не хочет, утверждает, что это загадка. Уверяю, не загадка. Просто голова у него забита другим — о хозяйской дочке думает. Тогда я вам коротенький анекдот расскажу. Идет? Сидят по весне на завалинке, солнышку радуются два старых-старых деда и вспоминают. И вот один из них обращается к другому:

— Кум! Русско-японскую кампанию небось не забыл?

— Помню, помню. Разве такое забывается?

— А помнишь, как нам в Порт-Артуре порошки какие-то давали, чтоб мы до баб не были охочи?

— Ну и что? Ведь это когда было-то?

— Как что? — оживился дед. — На меня вроде начинает действовать.

— Это тебе показалось!

— Какое там, кум, показалось? Как на духу перед тобой, чистая правда! И это в каких-то семьдесят лет, а что будет дальше?

— Канаев, откуда ты все это берешь?

— Товарищ лейтенант! У меня голова не только для фуражки, а еще и извилины имеет.

— И язык брезентовый, — съязвил Пчелинцев.

— Нет, не брезентовый! Брезентовый давно бы истрепался.

Последние слова Канаева потонули во взрыве хохота. Такие разведчики, как Юра Канаев и другие, незаметно, но повседневно поддерживали боевой настрой роты, заставляя забывать о трудностях, о невзгодах нашей нелегкой службы.

На коротких привалах бойцы, едва сойдя с дороги, валились на снег, подняв ноги вверх, отдыхали, дымя самокрутками.

По пути следования не встретилось ни одного населенного пункта. Тишина. Хоть и недалеко был передний край, но до нас не долетали ни звуки стрельбы, ни разрывы снарядов. И только во второй половине дня, когда метель ненадолго стихла и лишь медленно, словно из бездны, продолжали падать крупные снежинки, мы обратили внимание на два докатившихся до нас глухих раската взрывов.

Под вечер, едва стемнело, отряд подошел к Ново-Покровскому. В нем размещался штаб 19-го гвардейского воздушно-десантного полка подполковника С. И. Кравченко 10-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, в оперативное подчинение которой мы поступили. Командование отряда направилось в штаб, а мы отдыхали. Отдыхали около часа. А тем временем в штабе еще раз уточнялось взаимодействие, согласовывались сигналы, кодировалась карта и решался ряд других вопросов, не терпящих отлагательства. Ребята, хоть и виду не подавали, а все же волновались, и чаще обычного нервно вспыхивали в сумерках огоньки папиросок. Но время бежит, его не остановишь. Невольно в голову лезет всякое. Думаешь о скоротечности жизни, а она мелькает перед глазами, как пассажирский поезд на перегоне — не успеешь прочитать его названия, а уже мимо прогромыхал последний вагон.

Вскоре Шурупов уже собирал командиров подразделений, которым заявил:

— Скоро будем переходить передний край обороны противника. Доведите до каждого — при переходе строго соблюдать дисциплину и порядок движения. На огонь противника не отвечать. Кто будет ранен — залечь, затаиться, кто сможет двигаться — выходить самостоятельно, тяжелораненых подберут санитары. Договоренность об этом имеется. Порядок движения...