Иван Бессмертный - Силуэты разведки

В начале нашего разговора прошу его рассказать о том, где он родился, где учился, как попал в органы госбезопасности.

— Родился в Луганске, 29 марта 1936 года. После окончания школы поступил в Киевский политехнический институт на механический факультет, в группу химического машиностроения. Учился почти на «отлично». Преддипломную практику проходил на киевском заводе «Большевик». И после зашиты диплома, он у меня был реальный — одна из разработок завода «Большевик», меня взяли на известное на весь Союз предприятие. Тогда при заводе создавался проектно-конструкторский институт, и меня приняли в конструкторский отдел. Проработал там почти три года, а потом поступило сразу два предложения. Одно — идти служить в органы госбезопасности, второе — работать инструктором промышленного отдела ЦК комсомола. После долгих раздумий и совета с отцом, а он всегда был для меня авторитетом, дал согласие служить в органах госбезопасности.

— Вам, наверное, пришлось еще доучиваться, получать специальную подготовку?

— Да, меня сразу же направили учиться в Москву, в так называемую школу № 101. Потом, спустя годы, этот вуз был переименован в Краснознаменный институт КГБ СССР имени Ю.В.Андропова.

— Расскажите, пожалуйста, коротко об учебе в этом таинственном высшем учебном заведении.

— Все там для меня было ново. Помню, перед началом занятий — собеседование. Меня спрашивают, чем я увлекаюсь в жизни. Говорю, мне очень нравится моя гражданская специальность — конструкторское дело, и, если будущая работа в органах будет хоть как-то пересекаться с техникой, с конструированием, — это будет здорово.

— Ну, и как, в будущем понадобились вам знания, приобретенные в политехническом институте?

— Вначале да, но в дальнейшем — в очень незначительной степени.

— Как вы себя чувствовали в этой 101-й школе?

— Нормально. Попал в «немецкую» группу. «Вы по внешнему виду очень смахиваете на немца, — сказали мне, — будете учить немецкий язык и специализироваться на немецкой тематике. А английский совершенствуйте». Два года я там старательно учился. Осваивал язык и, конечно же, получал специальную оперативную подготовку.

Все у меня получалось. На каком-то этапе я понял, что ко мне присматриваются для возможной подготовки в качестве нелегала. Но я косвенным образом дал понять, что это не для меня. Легальная разведка — это одно, нелегальная — совсем другое. А я довольно объективно и четко оцениваю свои способности и возможности.

— Куда вас распределили по окончании 101-й школы?

— Попросился в Киев. А уже тут меня «трудоустроили под крышу» в Академию наук. Вот где пригодились мои технические знания! Там я стал работать научным сотрудником-консультантом в секторе спецработ, где все исследования — секретные и совсекретные. Курировал все химические проекты. В том числе, — ракетное топливо и ракетостроение. Имел удовольствие познакомиться с Янгелем, с Королевым, с Келдышем и другими видными учеными, которые работали в этом направлении.

— Скажите, а в Академии наук знали, что вы являетесь действующим офицером госбезопасности?

— О моем положении в Президиуме Академии наук знали всего несколько человек — начальник 1-го отдела, начальник отдела кадров, естественно, сам Президент Академии наук Борис Евгеньевич Патон, Главный ученый секретарь и начальник сектора спецработ. Вот круг людей, которые в силу служебной необходимости знали.

У меня был особый режим работы. Никто меня от работы в аппарате КГБ не освобождал. В Академии работал полный рабочий день, а всю основную комитетскую работу приходилось делать вечером. Тогда это было нормальной практикой. Допоздна не только я один сидел, но и многие другие сотрудники, даже те, которые не «под крышей» работали.

— Как сложилась дальше ваша судьба? Знаю, что, спустя несколько лет, в 1969 году вас направили в ГДР. Вы работали там в легальной резидентуре?

— Да, это была легальная резидентура, аппарат Уполномоченного КГБ СССР при МГБ ГДР.

— Чем вы там занимались? Понимаю: легко спросить — трудно ответить, и тем не менее…

— По прибытии туда сразу же был направлен в Герскую разведгруппу. Вся ГДР была разделена на округа, и в каждом округе была своя разведгруппа.

Что могу рассказать о той работе? Как известно, разведка — это добывание секретов. Военных, политических, экономических, научно-технических. Для этого приобретаются источники. Кто-то под подписку, кто-то — без нее. Кто-то «втемную», кто-то «всветлую». Всем сотрудникам разведгрупп в округах, какой бы работой они не занимались, обязательно давалась так называемая «Линия «Н» — нелегальная разведка. Работа по этому направлению предполагает подбор кандидатов для работы в нелегальной разведке и решение вопросов их документирования.

— Вот об этом подробнее.

— Каждому нелегалу сплетается (разрабатывается) «легенда». То есть вымышленная биография. И под каждый временной этап этой «легенды» должны быть документы подтверждения. Если нелегал попадает в поле зрения контрразведки и начинается проверка, его «легенда» должна подтверждаться документально. И потом, конечно, предстояла работа с выведенным «в поле» нелегалом. Секретность — она везде секретность. И если ты работаешь с нелегалом, то уже чисто по-человечески с ним становишься близким, как бы срастаешься с ним душой, ведь мы оба делаем одно общее дело. И ты уже стараешься сделать все, подстраховать, чтобы он ни при каких обстоятельствах не «прокололся». А если он вдруг «загорелся», необходимо вовремя его «выдернуть». Нелегалы — это очень и очень серьезная категория людей, особенно, если они — наши соотечественники.

— Вы работали «под крышей»?

— Никакой «крыши» не было.

— Но вы же не представлялись немцем: «Геннадий Лобачев, советский разведчик»?

— Нет, конечно. Герская разведгруппа находилась на территории Советско-германского акционерного общества «Висмут», которое занималось добычей урановой руды. Прикрывался иногда этой «фирмой».

— Сколько лет вы проработали в Германии?

— Обычно подобная командировка длится три, максимум четыре года. Я же проработал шесть лет.

— У вас, наверное, были серьезные источники?

— Было несколько перспективных приобретений по линии научно-технической разведки, несколько источников из числа сотрудников криминальной полиции, очень сильных оперативных работников. Они сами для себя приобретали вспомогательную агентуру. Самое главное было для нас — сохранить их от самих немцев. Гедеэровцы очень ревностно относились к малейшим нашим успехам. Вот если они знают о каком-либо нашем источнике — вроде бы все нормально. Но если не знают… А нам, конечно же, интереснее было иметь свою агентуру, напрямую работающую на нас.