Абдурахман Авторханов - Сталин. Путь к диктатуре

«Дело складывалось таким образом: с одной стороны, беседы Рыкова со мною определили мои личные симпатии к программе правых. С другой стороны, из того, что Рыков говорил мне о правых, о том, что кроме него, Бухарина, Томского, Угланова, на стороне правых вся московская организация, ленинградская организация, профсоюзы, из всего этого у меня создалось впечатление, что правые могут победить в борьбе с ЦК».

«Вся ленинградская организация» поддерживала правых, а ведь во главе ее стоял тот же Киров, как Угланов во главе московской организации. Заметим тут же, что во время «великой чистки» ни один из личных друзей Кирова, ни один из его помощников, ни один из членов бюро и секретариата Ленинградского обкома партии не был оставлен в живых — если «скрывать следы подлинных организаторов убийства Кирова», то уж до конца! Даже их жены были уничтожены. Для этого Сталин создал специальный «Ленинградский центр» в составе бывших помощников Кирова — второго секретаря обкома и члена ЦК Чудова, членов Бюро обкома Угарова, Смородина, Позерна, Шапошниковой (жены Чудова) и других…

XVII съезд партии (февраль 1934 года) был съездом небывалого личного триумфа Кирова. Он воздавал на этом съезде высокую дань организаторскому таланту Сталина, назвал доклад Сталина «эпохальным документом», впервые, в нарушение всех традиций партии, предложил съезду не принимать специальной резолюции по отчетному докладу ЦК, а просто руководствоваться в работе партии «установками отчетного доклада ЦК, сделанного Сталиным». Все это было хорошо и укладывалось в рамки сталинской стратегии, но плохо было другое: звездой съезда все-таки был не Сталин, официальный «мудрый вождь и верный ученик Ленина», а Киров — «вдохновенный трибун» давно уже переродившейся революции. Бурной, непрекращающейся овацией — на этот раз совсем не казенной, а «вдохновенной»— по адресу Кирова съезд как бы предупреждал Сталина: смотри, не зарывайся, Киров стоит у трона генерального секретаря!

Вероятно, еще больше обескуражили вечно подозрительного Сталина результаты выборов в руководящие органы ЦК — Киров был единогласно избран во все три органа ЦК: в члены Политбюро, Оргбюро и Секретариата, — привилегия, которой до сих пор пользовался лишь один Сталин! (Чтобы умалить значение этого факта, Сталин ввел в эти органы и Кагановича.)

Искренний друг Сталина, убежденный фанатик ленинизма, «потомственный пролетарий», но своенравный политик и опасный идеалист был торжественно увенчан лаврами «кронпринца» на престол партийного лидера. Сталин не мог не ненавидеть такого друга. Он не подходил к плеяде Молотовых, Кагановичей, Ворошиловых. Несмотря на все дифирамбы Кирова, Сталин чувствовал, что Киров — все еще человек вчерашнего революционного дня. Даже в самом Сталине Киров восхвалял именно вчерашний день революции: «Сталин — верный ученик Ленина!» От самой хвалы Кирова отдает какой-то еле уловимой покровительственной снисходительностью: «После Ленина мы не знаем другого человека, который так верно и талантливо вел бы партию по ленинскому пути, как Сталин. Это должна знать вся партия», — твердил Киров, но Киров ни разу не говорил того, что Молотовы и Кагановичи утверждают уже давно: «Сталин — это Ленин сегодня».

Киров помешался на Ленине! Целясь в сердце партии Ленина, трудно завербовать в заговорщики такого фанатика. Хуже этого: можно нарваться на сопротивление его «железной стойкости» и «прямоты». Прежде чем приступать к осуществлению намеченной цели, надо его убрать. Арестовать и судить на Лубянке как «врага народа»? Но этому не поверят не только партия, но даже НКВД.

Объявить Кирова на пленуме ЦК новым «уклонистом»? В этом случае в «уклонистах» мог бы очутиться сам Сталин. Киров — не бывший меньшевик, как Троцкий, не дезертир Октябрьской революции, как Зиновьев, не «левый коммунист», а потом и «правый оппортунист», как Бухарин, не бывший «националист», а потом и «каменевец», как Сталин — он «образец большевика», как писал тот же Сталин в некрологе по поводу его убийства. Записать такого в «уклонисты» просто невозможно.

Вдобавок ко всему этому его искренняя преданность Сталину вне сомнения. Такую преданность Кирову Сталин выказывал и сам, выдвинув его в 1926 году на пост руководителя ленинградской партийной организации, хотя секретарем ЦК партии Азербайджана он был назначен еще Лениным (1921 год). Свою дружбу с Кировым Сталин засвидетельствовал и в трогательной надписи на авторском экземпляре «Вопросов ленинизма»: «Брату моему и другу Сергею Мироновичу Кирову от автора. И. Сталин, 1924», — гласит эта надпись.

Да, такого Кирова нельзя было убрать политически, но его легко было убрать физически. И сразу добиться двух целей: убить конкурента и воспользоваться этим убийством для оправдания «великой чистки».

Но как же Ягода пошел на это? А вдруг дело провалится? Вдруг его разоблачат люди Кирова или сам Киров? На это дал классический ответ прокурор Вышинский: «Ягода — не простой убийца. Это — убийца с гарантией на неразоблачение».

Верховным гарантом «неразоблачения» был сам главный организатор Сталин — но только до поры до времени…

Теперь перед Ягодой была поставлена более трудная и ответственная задача — подготовить несколько процессов в Москве и Ленинграде по ликвидации, во-первых, собственных исполнителей, во-вторых, политических врагов Сталина, абсолютно непричастных к убийству Кирова. Первая задача была легкая: Николаева и его личных друзей (Католинов, Румянцев, Сосицкий и др.), которые могли знать кое-что о подлинных организаторах убийства, арестовали и в подозрительно спешном порядке, через какой-нибудь месяц (в начале января 1935 года), расстреляли. Официальное сообщение говорило, что состоялся суд и что обвиняемые из «группы Николаева» расстреляны. Был ли вообще суд, что подсудимые говорили, каковы были показания самого Николаева, расстреляны ли они через месяц, а не через день, как тот охранник Кирова, о котором говорил Хрущев, — все это осталось тайной.

Медведь и Запорожец были «наказаны» назначением на другую чекистскую работу на Дальнем Востоке «за необеспечение охраны Кирова».

В середине января 1935 года в Москве состоялся первый процесс над Зиновьевым и Каменевым. Им предъявили обвинение, что они поручили Николаеву и его группе совершить убийство Кирова. Косвенное доказательство: все члены группы Николаева коммунисты — бывшие зиновьевцы (хотя сам Николаев был с самого начала сталинцем).

Но так как при их допросах, по всей вероятности, не применялись методы физических пыток, то обвиняемые категорически отказались признать себя виновными. Каменев заявил на этом суде: «Я должен сказать, что я по характеру не трус, но я никогда не делал ставку на боевую борьбу». Когда же ему суд сообщил, что его судят за возглавление террористического «Московского центра», Каменев иронически заметил: «Я ослеп — дожил до пятидесяти лет и не видел этого центра, в котором я сам, оказывается, действовал».