Борис Григорьев - Королева Кристина

Пока Малинес и Кассати добирались до столицы Швеции, какой-то заграничный источник сообщил кому надо в Стокгольме, что болтающийся при дворе Кристины «математик» Нутиус прибыл в Швецию «ловить блох»[67], и скоро миссионер был разоблачён. Кристина показала Нутиусу донос, но не прервала с ним связи и стала играть с ним в «кошки-мышки». Она предложила ему создать препятствия на пути ватиканских иезуитов, хотя ей прекрасно было известно, что оба итальянца к этому времени уже находились в Стокгольме.

Нутиус продержался в столице Швеции до мая, а потом благоразумно исчез. За ним последовали Франкен[68] и Ланглуа. Госвин Никкель счёл целесообразным расчистить поле деятельности для своих эмиссаров и убрать из Стокгольма испанских и французских конкурентов. (В дальнейшем между итальянскими, испанско-фламандскими и французскими иезуитами возникнет спор за честь обращения шведской королевы в католическую веру.)

…Своё путешествие в Швецию Кассати и Малинес начали в декабре 1651 года из Венеции. Промежуточная остановка у них была в Гамбурге, где они по предъявлении письменной рекомендации и золотой цепочки Кристины, полученной от падре Мачедо, взяли кредит у португальского еврея Диего Тексейры. Из Гамбурга «сеньоры Боннани и Понджиниббио» отправились в Ютландию (Дания), где удачно присоединились к шведской дипломатической миссии во главе с государственным советником Шерингом Русенхане. С ним они добрались до города Роскильде, а в Швецию въехали в составе кортежа риксшталмейстера Кристины генерала Вахтмейстера, возвращавшегося в конце февраля 1651 года с мирных шведско-польских переговоров в Любеке. Вахтмейстеру миссионеры объяснили, что являются путешествующими итальянскими дворянами, и назвали свои вымышленные фамилии. Вахтмейстер, и глазом не моргнув, предложил им присоединиться и продолжить путь вместе.

Докладывая о результатах своей миссии Кристине, риксшталмейстер, между прочим, упомянул о двух «добрых парнях» из Италии, приехавших посмотреть на то, как живут шведы. Королева поинтересовалась, не являются ли они музыкантами. Нет, ответил риксшталмейстер, эти два благородных дворянина прибыли в Швецию для ознакомления со страной. Как ни странно, появление двух итальянских «туристов» не вызвало со стороны шведских властей никакого удивления, как будто туризм из Италии тогда был обычным делом[69]. Но королеве стало ясно, какие «туристы» прибыли в Швецию, и она немедленно пригласила их на приём во дворец. Чтобы усыпить бдительность придворных, королева обратилась к Ш. Русенхане и спросила его об этих двух иностранных кавалерах. Госсоветник ответил, что это — великолепные ребята и для беспокойства её королевского величества нет ни малейших оснований.

Приём «антикваров» прошёл в соответствии с придворным этикетом в присутствии свиты и придворных. Итальянских гостей официально всем представили, произошёл обмен стандартными любезностями. Бывший граф Малинес блеснул изящными манерами и тонкими комплиментами. Улучив минутку, когда поблизости никого не оказалось, Кристина вполголоса быстро спросила Кассати (Понджиниббио):

— Может быть, у вас есть письмо ко мне?

— Да, — так же тихо и незаметно ответил иезуит, не меняя выражения лица и не оборачиваясь на голос королевы.

В этот же день сгоравшая от нетерпения Кристина послала своего слугу Юхана Хольма к иезуитам за письмом Г. Никкеля, а на следующий день дала им приватную аудиенцию. Ю. Хольм незаметно ввёл иезуитов во дворец и оставил их в большой зале, в которой стоял лейб-гвардеец. Скоро вошла королева Кристина. Обнаружив посланцев Рима, она выразила громкое удивление слишком ранним их появлением и стала вести беседу о их долгом путешествии. Потом спросила гвардейца, не появились ли её секретари, и, получив отрицательный ответ, отослала его прочь поискать кого-нибудь из них. Пока гвардеец исполнял это поручение, она в течение часа говорила с Малинесом и Кассати собственно о деле, расспросив их о подробностях путешествия в Рим падре Мачедо, о его приёме в Риме и о том, каким образом они сами были выбраны для выполнения стокгольмской миссии.

Уже на первых встречах с королевой Кассати и Малинес увидели, что в её «вербовке» не было никакой необходимости, потому что «объект» уже созрел для смены веры. В отчёте Никкелю Малинес писал, что королева подробно рассказала о своих поисках, о сравнительном изучении разных религий, включая иудаизм и мусульманство, и о сделанных ею выводах о том, что религия — это политический инструмент для удержания обычных людей в рамках. Она пригласила многих иностранцев ко двору не только из-за их знаний, но и для того, чтобы понаблюдать за тем, как они относятся к своей вере. При этом она подчеркнула, что не дошла до того, чтобы вовсе отрицать Бога. Католицизм, по сравнению с другими религиями, показался ей привлекательным во всех отношениях. Остались лишь кое-какие вопросы, которые следовало выяснить для успокоения совести.

Как представляется, королеве нужно было сохранить чувство собственного достоинства и не показывать иезуитам, что она готова беспрекословно пасть в ноги римскому папе. Кристина хотела, чтобы Ватикан заплатил за её душу высокую цену, дал ей гарантии безоблачного существования в будущем и обеспечил высокими покровителями. Без этого ей трудно было бы выжить в чужом и новом мире.

«Мы были изумлены, — писал Малинес Никкелю, — встречей с 25-летней королевой, найдя её абсолютно лишённой всяческого тщеславия, так типичного для мирского величия…» От обсуждения личных религиозных проблем королевы иезуиты пока воздержались — в первую очередь им нужно было разобраться в её мировоззрении.

Какие же вопросы оставались невыясненными для Кристины? К величайшему разочарованию учёных-иезуитов, догматика католицизма её не интересовала вовсе. Практически она задавала иезуитам те же самые вопросы, что и учёному Декарту: существовала ли на самом деле разница между злом и добром или следовало оценивать действия людей по ущербу или пользе, которые они на- или приносили? Есть ли в мире бессмертие и на самом ли деле Церковь полагает, что человеческая душа навечно остаётся с Богом? Если религии постоянно конфликтуют друг с другом, то не лучше ли следовать традициям страны и разуму? Как католицизм относится к святым? Как доказать, что именно католическая вера является истинной, и каковы тут могут быть критерии? Как соотносились результаты науки с библейскими представлениями и в какой степени последние следует воспринимать чисто символически?

Ответить на все эти вопросы опытным «волкам» из иезуитского ордена было не так уж трудно. И Малинес, и Кассати были хорошо подготовлены и владели искусством риторики и казуистики не хуже королевы. Естественно, они не ставили своей целью довести до неё истину в последней инстанции. Их главная задача состояла в том, чтобы показать привлекательность католицизма, поэтому они могли врать августейшей особе что угодно и как угодно, лишь бы произвести на неё благоприятное впечатление. Впрочем, католикам объективно помогал сам Лютер, который априори предполагал бесперспективность освобождения человека от греха, в то время как католицизм оставлял возможность грех победить.