Нина Риччи - Виктория Викторовна Балашова

разную значимость. К концу 1937 года Общество помощи раненым воинам насчитывало около ста сорока тысяч членов, и в Ассоциации французских дам, и в Союзе женщин Франции также состояли около восьмидесяти тысяч человек. То же относилось и к размеру бюджета. Финансовый 1936 год составил около сорока двух миллионов франков для Общества помощи раненым воинам, по семь миллионов – для Союза женщин Франции и Ассоциации французских дам. Координация между тремя этими организациями развивалась медленно, хотя, казалось бы, их цели были общими. Решение, принятое маршалом Петеном в августе 1940 года, было призвано объединить три общества в единый орган – французский Красный Крест, как то делалось в других странах, что стало результатом процесса, ускоренного началом Второй мировой войны. Французский Красный Крест в период с 1940 по 1944 год сделал многое: перевозил больных и раненых, оказывал помощь военнопленным, создал службу помощи семьям пропавших без вести, организовывал детские сады, помогал пострадавшим и беженцам, направлял свои аварийные и спасательные бригады в города, разрушенные вследствие бомбардировок. Однако по сей день ведутся споры о роли французского Красного Креста, ведь международный характер этой организации подразумевал, что она должна была соблюдать строжайший нейтралитет. Но во Франции почетным председателем Общества Красного Креста был маршал Петен, стоявший во главе правительства Виши, а председателем Центрального комитета – его жена. Нейтралитет в такой ситуации соблюдать было практически невозможно. Петен прекрасно понимал, что его действия воспринимаются населением неоднозначно. При помощи Красного Креста он пытался создать из себя образ благодетеля. «Маршал заботится о людях» – лозунг, рекламировавший его деятельность. До момента освобождения ни один плакат, ни один фильм, ни один радиорепортаж, посвященный акциям французского Красного Креста, не создавался без образа главы государства. Немецкие власти предпочитали сотрудничать не с нейтральным международным Красным Крестом, а с подчиненным правительству Виши французским. Беспомощность французского Красного Креста ярко проявилась в отношении к евреям. В частности, с начала 1942 года организации запретили посещение концлагерей, где содержались французские евреи. С этого же момента в организации запретили работать сотрудникам еврейского происхождения.

Однако, как бы ни была деятельность французского Красного Креста противоречива, он помогал многим. Только женщины-водители автомобильных санитарных отделений французского Красного Креста имели право входить в лагеря военнопленных и вступать в контакт с немецкими властями. Флаг Красного Креста был необходим для обеспечения судоходной перевозки грузов из-за рубежа, поскольку разрешение Великобритании на прохождение блокады с продуктами питания для заключенных было предоставлено только Красному Кресту. Втайне от правительства Виши, принявшего антисемитские законы, многие сотрудники французского Красного Креста помогали детям из еврейских семей, оставшимся без родителей.

Раймонда помогала Ассоциации недолго: в 1941 году у них с Робером родилась вторая дочь – Арлетт. Многие мечты тогда пришлось отложить Роберу до лучших времен, он старался максимально облегчить жизнь семье, для чего работал не покладая рук. Нина Риччи выражала полное согласие с мнением Лелонга и собственного сына: дом моды должен продолжать работу независимо от того, кто является покупателем его изделий. Историки моды говорят, что авторитарные режимы, такие как Виши и фашистский, любили в одежде консервативный стиль, который исповедовался домом моды Нины Риччи, поэтому нужды семья не испытывала.

И все же рынок сильно сократился, что привело к резкому падению производства и кризису международной системы высокой моды, которая тяготела к Парижу, даже в доме Нины Риччи активность значительно снизилась. Все годы немецкой оккупации Профсоюзной палате приходилось отстаивать интересы своих членов. Кроме Лелонга и Риччи активное участие в работе принимал генеральный секретарь палаты Даниил Горин. Горин с самого начала вел учет всех, кто имел отношение к высокой моде (сотрудников и владельцев домов моды, владельцев модных журналов и журналистов, специализировавшихся на моде) и оставался во Франции. Таким образом, в палате знали, к кому можно обратиться, кто готов возобновить работу. Многие тогда уехали в США, так как боялись (и справедливо), что война затянется, и считали за лучшее перебазировать бизнес в Америку. Среди уехавших были не только евреи, но и те, кто до войны симпатизировал коммунистам, СССР и антифашистскому движению в целом.

В 1942 году Лелонг, Риччи и Горин обратились к главному редактору журнала «Вог», пребывавшему в Монте-Карло и не имевшему возможности продолжать издавать журнал, и попросили начать выпуск нового модного приложения к «Фигаро». Мишель де Брюнхофф в начале оккупации прекратил публикацию французского «Вога», несмотря на желание немцев. «Нет почетного способа издавать журнал при немцах… – говорил он после войны, – не было ничего без компромиссов или сотрудничества. В конце концов, я нашел способ выпускать модные альбомы, не говоря “пожалуйста” немцам». В итоге приложение «Модный альбом Фигаро» публиковало новинки парижских домов высокой моды, а распространялся журнал в других странах, чтобы мир не забывал: столица моды по-прежнему находится в Париже (на самой оккупированной территории журнал не распространялся). Брюнхофф несколько раз пересекал свободную зону и границу с оккупированной территорией, чтобы забрать в Париже статьи и иллюстрации моделей домов моды. Пропуска ему доставал Лелонг.

Некоторые кутюрье на компромисс не шли. Закрывая дом моды в Париже, они открывали его точную копию, например на Пятой авеню в Нью-Йорке, сохраняя высокие стандарты, принятые в области высокой моды во Франции. Не все высокопоставленные клиентки домов высокой моды демонстрировали лояльность нацистам. Ярким примером является Элизабет Ротшильд, отказавшаяся сесть рядом с женой Геринга на показе коллекции Эльзы Скиапарелли, за что заплатила дорогую цену: не будучи еврейкой, она тем не менее была отправлена в концлагерь, где и умерла в 1945 году, за месяц до окончания войны…

Лелонг и Риччи считали распространение журнала «Модный альбом Фигаро» своей первостепенной задачей. Журнал в определенной степени держал зарубежных клиентов в курсе новинок и показывал, что высокая мода в Париже жива. Но кроме проблемы выпуска самих изделий существовала огромная проблема, касавшаяся производства тканей. К 1939 году крупные лионские производители тканей, работавшие вместе с парижскими кутюрье, пользовались заслуженной репутацией в мире моды, в котором они полностью доминировали. Репутация основывалась не только на качестве сезонных дизайнов в производстве модной одежды, но и на технологических инновациях, и в производстве самых востребованных тканей. Эта важная и престижная в культурном отношении международная торговля принесла Франции в 1938 году двадцать пять миллиардов франков и была почти полностью разрушена оккупацией. В Лионе продолжала свою работу Профсоюзная палата производителей ткани, которая плотно сотрудничала с Профсоюзной палатой высокой моды в Париже – результат этого сотрудничества будет описан ниже.

Главным центром, в котором до войны производился текстиль, являлся Лион, оказавшийся на условно свободной территории Виши и полностью отрезанный от своих парижских заказчиков в домах моды. А так как клиенты у кутюрье оставались – как немцы, так и коллаборационисты, то приходилось искусственно поддерживать вид нормальной жизни. В конечном итоге за время войны парижский мир