Наталья Горбачева - Без любви жить нельзя. Рассказы о святых и верующих

Я отправилась к Ольге Ивановне на другой конец улицы узнать, что она на этот счет скажет. Что она могла сказать? Ситуацию остается теперь только на волю Божию отпустить. Выгорит всё со стороны болота на километры, через десяток лет новый лес начнет расти. Перспектива вырисовывалась нерадостная — в течение ближайших десяти лет видеть из своего окна черное пожарище…

— Вам-то хорошо, вы с другого края живете… А если на дома огонь перекинется? — спросила я Ольгу Ивановну.

— Может, конечно, если буря начнется, — согласилась она. Никакое бедствие не могло заставить ее оторваться от дела. — Вот налив розовый нападал. Посушить хочу, — кивнула она на таз с яблоками…

— А буря-то откуда? — не впервые удивилась я ее спокойствию.

— Когда леса горят, внизу знаешь какой горячий воздух делается! А наверху холодный, вот они и начнут засасывать друг друга. Буря страшная поднимается. В детстве видела такое — огромные сосны до земли склонялись, а ветер свистел, так что барабанные перепонки лопались… — изобразила Ольга Ивановна, закрывая ладоням уши.

— Где, здесь, в Березове?

— На родине, севернее, откуда мы приехали… Мама покойница говорила: здесь жара с холодом борется, а на небе добро со злом. Бог прогневался. Ветер, глянь, усиливается.

— Так и будем ждать, когда уже засвистит?

— Упустили время. Вчера пожарные приезжали — спасибо сельсовету таких охломоновцев прислал, поискать еще! А сегодня чего приехали, огороды поливать? Теперь только авиация поможет. Никому только мы не нужны! — подытожила Ольга Ивановна, продолжая резать яблоки. — Одним словом, беда! На небе — ни тучки… Гарь еще ядовитой бывает. У нас, слава Богу, торф ничего, терпеть можно!

Хоть это утешило…

— ОльгИванн, а давайте крестным ходом пойдем, — вдруг предложила я и сама удивилась: за секунду до этого у меня и мысли такой не было.

— Да с кем же мы пойдем? — оторвалась на минутку от яблок Ольга Ивановна. — Засмеют…

— Дураки будут! А что в поселке верующих нет? — ухватилась я за идею.

— Есть кой-какие, — пожала плечами она.

— Ну вот, соберемся и пойдем. Прямо сейчас.

— Да никуда никто не двинется, — определенно высказалась Ольга Ивановна.

— Как же не двинутся, если верующие?

— Не хотят, чтобы люди знали, — уклончиво ответила она. — Никого не вытащишь.

— Ведь настоящее народное бедствие! Ну что ж они!

— Не пойдут! — твердо сказала Ольга Ивановна. — Ни за что!

— Тогда это неверующие, — определила я.

— Это Бог судья. Только вот не пойдут и всё!

— Тогда пошли вдвоём.

— Да какой же из нас двоих ход?

— Прекрасный! — воодушевилась я, чувствуя, что какая-то сила внутри меня разрушает всякую боязнь. — Что сказал Христос? «Где двое или трое соберутся во имя Моё, там Я среди них» [18].

— Наташ… ты какая-то оголтелая… Безудержная, — внимательно посмотрела на меня Ольга Ивановна.

— ОльгИванн, вы такая же, между прочим, — ответила я.

— Да? — засмеялась она.

— А вы думаете, почему я к вам все время бегаю? На себя со стороны посмотреть. Ну что, пошли?

— А как? — В ее голосе появилась решительность.

— Не знаю. Ну примерно так… Берем иконы и друг за другом с молитвой мимо пожара.

Ольга Ивановна полезла за божницу и достала яйцо.

— У нас знаешь как? В пожар пасхальное яйцо бросают, помогает…

— А это не суеверие?

— Я верю, — твердо сказала она, — что помогает.

— Берите.

Почему-то мы засуетились, заспешили. Ольга Ивановна сняла с иконной полки «Неопалимую купину» — выцветшую бумажную в серебристом дешевом окладе иконку, которой было не меньше ста лет. По дороге я зашла домой, взяла софринского «Спасителя». Мы были — в чем были. Я в ситцевом халате и шлепанцах, Ольга Ивановна даже фартук не сняла, только покрыла голову косынкой. Приставив иконы к животам, мы пошли вдоль дороги. Людям, которые копали заградительную траншею, было не до нас, долго в нашу сторону не глядели. Только в спину кто-то крикнул:

— Лопату лучше бы взяли… демонстранты!

Некоторое время за нами бежали несколько мальцов, которые поинтересовались, как тот персонаж из «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен»: «А что это вы тут делаете?»

— Бога молим, чтобы дождь пошел… Айда с нами.

— Не-е-е, — и дети оставили наше молебное шествие. — Тут интересней!

Справа горел лес, слева был наш поселок. Ольга Ивановна бросила в огонь яйцо, мы перекрестились и пошли дальше, читая все известные молитвы — каждая свою. Иногда воздыхали: «Господи, затуши пожар! Спаси, Господи!» Мы с полчаса шагали по дороге, которая уводила в знакомый грибной лес. Торфяное болото сменилось прекрасным сосняком с высоченными прямыми деревьями. Пожар остался позади, но ветер бушевал вовсю и мог в любой момент подкинуть огонька сюда. До слез было жалко — такая красота и вдруг сгорит. Невозможно!

Мы дошли до Суховой поляны, на которой когда-то росли сочные травы, ее косили собственники для своей скотины. Ныне скотина перевелась, и вся Сухова заросла сухостоем по пояс. И вдруг мы увидели, что метрах в пятидесяти от нас горит трава!

— Вона как огонь лес обошел. За Суховой ведь тоже болото, — расстроилась Ольга Ивановна. — Беда, беда! Господи, беда!

Мы видели, как порывы ветра перекидывали по траве огонь сразу на несколько метров. Я была полна решимости идти дальше по дороге, но Ольга Ивановна сказала:

— Давай быстро назад! Сейчас гадюки поползут из огня!

Повернули назад, я подумала про себя, какая Ольга Ивановна маловерная. Не будут же эти гадюки на нас бросаться! Тогда я, городская, рубила сплеча и только набиралась опыта летней сельской жизни. Бог попускал тогда жить слишком бесстрашно. Видимо, для того, чтобы больше шишек набить и больше выводов сделать.

Когда мы возвратились к поселку, народ перестал копать свои бороздки, наблюдая за приближением пожара с дороги. На нас даже внимания не обратили. Огонь зловеще полыхал совсем рядом. Мы с Ольгой Ивановной обошли самочинным крестным ходом мой дом, потом ее и разошлись.

Войдя в свой дом, я вдруг почувствовала себя просто отвратительно, до тошноты, и рухнула на свою кровать. Подумала — гари надышалась. Спустя, может, минут пять застучали по крыше капли дождя — всё сильнее и сильнее. Я заставила себя встать и подойти к окну. Внезапный ливень набирал силу, небо было затянуто светлыми даже не тучами, а облаками. Откуда они взялись среди ясного неба! Я помню первую свою мысль: «Зачем мы только этот крестный ход затеяли, дождь и без нас пошел. Теперь засмеют…»