Камрань, или Последний «Фокстрот» - Юрий Николаевич Крутских
— Дебил или провокатор? Может, сразу зарядить промеж глаз?
Последней — отрывочная и безотрадная:
— А нужно ли этим баранам что-то доказывать… метать бисер… Может быть, просто напиться?
Всю эту палитру чувств удалось разглядеть только мне.
Оппонент же Борисыча, помощник командира «Оби», плотный, цветущий капле́й, румяный, как наливное яблоко, тем временем что-то старательно высчитывал на своих часах с калькулятором, которыми, кстати сказать, очень гордился и при любом удобном случае старался выставить напоказ. Потыкав спичкой по клавишам на запястье, он торжественно возвестил:
— Я вот тут подсчитал: чтобы простому японцу купить нормальную машину, ему достаточно всего год поработать, а мне, например — пять лет надо копить на паршивый «Москвич». На видик он за неделю зарабатывает, а я — за год. Где справедливость? Я тоже так хочу. Чем мы хуже? И зачем тут искать какие-то оправдания. Политику припрягать. Всё и так ясно. Мы две недели как из Эмиратов — вот где коммунизм настоящий построен! Без наших жертв и лозунгов! Правильно Горбачёв делает, что к Западу лицом разворачивается. Пусть будет социализм с человеческим лицом. Будем с ними дружить, и у нас всё будет, как у них.
— Не будет! И того, что сейчас имеем, на хрен лишимся, поймите вы наконец! Вам всем тут — машины, видики и прочие шмотки глаза застят, но не только этим живёт человек! Объективно надо на вещи смотреть. Вы спросили бы у того же японца: сколько он в месяц за квартиру платит, сколько она стоит, если её, скажем, купить (бесплатно, как у нас, там жильё не дают!), сколько стоит обучение детей в школе и в институте, сколько бабушке на лечение идёт, сколько дедушке, сколько похоронить в конце концов, какой у него отпуск, какие налоги? Каков это в итоге процент от зарплаты? Да у него после всех этих вычетов даже с той достаточно большой (по нашим меркам) зарплаты ничего и не остаётся! У нас же эти расходы до того мизерные, что их в семейном бюджете никто и не учитывает. И Эмираты в пример мне приводить не надо. У них нефти — палку в песок воткни — фонтан бьёт. Запасы в пять раз больше наших при населении в сто раз меньшем. А ещё лет тридцать назад там лишь нищие бедуины по пескам шарились и друг друга грабили.
— Максим Борисыч, а почему вы всё сводите только к экономике? — вмешалась в разговор одна из девушек, не самая красивая, но поэтому, видно, самая умная. Она сидела за столом напротив Борисыча и весь вечер не отрывала от него влюблённых глаз. Верочке нравились умные мужчины, но штурман нравился и другим девушкам, поэтому, чтобы обратить на себя внимание, она решила блеснуть умом:
— Да! — воскликнула Верочка решительно. И тщательно подбирая умные слова, затараторила: — Почему вы всё сводите только к тому, что мы Западу интересны лишь экономически — обобрать нас, обмануть и больше ничего? А наша культура, искусство, наука? Мы семьдесят лет были отгорожены железным занавесом и сейчас вливаемся в мировое сообщество. Начинается процесс культурного обмена и взаимного обогащения. Да они только одному этому рады! Они же нам сами готовы помогать. Гуманитарную помощь отправляют целыми пароходами! Сами, получается, такие расходы несут! А вы говорите, что им от нас чего-то надо…
Борисыч обернулся и посмотрел на Верочку с нескрываемым интересом. Такой спич был более уместен где-нибудь на высокой трибуне, но не в пьяной компании от молоденькой девушки. Тем не менее все находящиеся за столом закивали и одобряюще загалдели.
— Ну вот, опять туда же! О гуманитарке заговорили… Да как вы не понимаете, что гуманитарная помощь — это первый шаг к колонизации! — не унимался Борисыч. — У них это всё давно уже отработано: завезти дармового товара, отучить людей работать, развалить их собственное производство, а потом зайти на рынок и стать монополистами! И продавать всё втридорога. Да и культура наша им не нужна, у них своя есть — массовая. Они её всему миру уже навязали и нам навязывают, и вполне успешно…
Компания к этому моменту достигла уже того градуса, когда начинают говорить все одновременно, плохо друг друга слышат, когда без разницы, о чём говорить, когда важен сам процесс. Замечание Борисыча поэтому осталось без внимания. Из общего гула выпадали восторженные возгласы:
— Блок японской жвачки — полтора доллара, у нас — пятьдесят рублей!
— Двухкассетник классный — за сотню взял! Блок кассет — по два! У нас одна двадцать пять рублей стоит! Двухкассетник — меньше пятисот и не подходи!
— А я это колечко с брюликом за сто двадцать купила! У нас — целое состояние!
— …идем себе спокойно, никого не трогаем, подходит мужик белый. «Вы русские?» — спрашивает. Как определил? «На лице написано», — отвечает. «Вы, — говорит, — пришибленные какие-то». Пять лет как там живет. С цирком на гастроли приехал и остался. Ни дня ещё не работал, семьсот долларов пособия каждый месяц получает. Я за год столько не зарабатываю!
Обмен впечатлениями продолжался довольно долго. Каждый считал своим долгом очернить советскую действительность, возвеличив продвинутые страны Запада. Порой казалось, что собравшиеся находили в этом процессе великое удовольствие сродни сексуальному, некоторые впадали прямо в экстаз. Смакуя недостатки родной страны, гипертрофируя их, они умилялись абсолютно всему, с чем удалось столкнуться во время коротких стоянок в заграничных портах. Наибольший восторг и умиление вызвал тот факт, что в Америке даже негры-бомжи, живущие в картонных коробках, носят дефицитные джинсы, курят Мальборо, пьют фирменное баночное пиво и шляются по улицам с крутыми двухкассетниками через плечо. А когда кто-то заметил, что у некоторых из них есть даже машины, то восторгам, казалось, не будет конца. Думаю, что многие были бы не прочь прямо сейчас оказаться на месте тех негров. Ни у кого не возникло и мысли, что в опороченном и охаянном ими Советском Союзе такого явления, как нищий или бездомный, не существует вообще.
На протяжении всей этой садомазохической оргии Борисыч вёл себя довольно тихо, в споры не вступал, в бутылку не лез. Нет, в бутылку он всё же полез, вернее в канистру. Едва его резонное замечание потонуло в восторженном хоре западников-низкопоклонцев, как он сник и погрустнел. Через капельницу-кишку нацедил в стакан спирта, разбавил томатным соком, соусом «Чили» и выпил эту дьявольскую смесь тремя
