Владимир Зюськин - Истребители танков

— Не знаю никакого твоего полковника, но чтоб этого больше не было! — закончил он.

Я ответил стихами:

«Да здравствует солнце, да скроется тьма!»

— Хватит! Прекратите, товарищ Иванов! — приказал Суслопаров и вышел, хлопнув дверью.

7 сентября. Едем через Карпаты. На поворотах, на подъемах — плакаты: «Здесь проходил Суворов», «Нет такого пути, которым не прошел бы русский солдат», «Где олень пройдет, там и русский солдат пройдет!».

Приятно читать такие слова, сказанные великими предками. Еще приятнее сознавать себя частицей великого народа, частицей непобедимой армии.

Едем по реке Олтул — единственный проход через Карпатские горы. Купались. Силин сделал снимок.

Ночью троих убило. В их числе — шофер Максимов, который за сутки до этого рассказывал нам об особенностях боевых действий в горах, о неожиданных нападениях немцев, оставленных для нанесения нам удара в спину. Уходя, он так прощался, словно знал, что уходит навсегда.

Все выше и выше в горы поднималась бригада.

Из воспоминаний В. Нежурина:

«Перед глазами проплывали долины, уступы. По-вечернему сгустился воздух. Стало прохладно. Зажглись фары. Чувствуется сырость. Да это же мы едем в облаках!

Дорога сузилась. Шоферы — молодцы: ведут машины осторожно, но уверенно. Прямо над нами — каменная стена. Чтоб увидеть, где она кончается, надо задрать голову. В метре от дороги — крутой обрыв. На дне его лес. Слышно, как где-то внизу шумит вода.

Это и есть перевал.

Ночевали в городе, а наутро, выехав из него, замерли от красоты. Горы стояли во всем величии. На дальних снежных вершинах играла радуга. Неописуемые цвета.

Ребята подарили мне пачку разноцветных карандашей. В свободное время я залез на кручу, откуда был виден город, и зарисовал его в окружении гор. С тех пор постоянно рисовал живописные места, встречающиеся на пути».

Перевал позади. Наши войска идут по Румынии очистительной волной. Стремительно ее движение. В одном из боевых донесений говорится, что за одиннадцать дней 1844-й и 1848-й артполки прошли с боями Плоешти, Пастырнак, Марчешти, Магашани, Дудулешти, Рымникул, Вылча — всего четыреста пятьдесят километров.

В начале октября истребители танков заняли оборону неподалеку от города Турда, в районе хутора Дея. Вспоминая эти события, командир 1844-го полка майор Кавтаськин, особо отмечает мужество и стойкость бойцов второй батареи, принявшей на себя основной натиск многочисленного противника:

«Только за четыре дня боев батарея капитана Котельного отразила двенадцать вражеских контратак, уничтожив двести пятьдесят солдат и четырех офицеров, семнадцать пулеметных точек, два наблюдательных пункта, одну минометную и одну артиллерийскую батареи. В боях отличились капитан Котельный, наводчик Караваев, командиры орудия младший сержант Медведев, младший сержант Канин, наводчик сержант Чекан».

Более подробно рассказывает об этих боях их непосредственный участник, командир огневого взвода второй батареи 1844-го полка Л. С. Фазлутдинов.

«Враг подтянул сюда крупные силы. Очень уж не хотелось ему отдавать Турду и следующий на нашем пути большой город Клуж — узел железной, шоссейных дорог и водного пути. Немцы открыли ураганный огонь из орудий, минометов, крупнокалиберных пулеметов. Пошли в наступление.

Я в это время находился в расположении первого расчета своего взвода. Именно здесь ожидали мы с командиром орудия Медведевым основной удар врага. Так оно и вышло.

Натиск был силен. Наша пехота начала отходить. Мы оказались без поддержки. Уже после первой атаки врага в расчете появились раненые. В течение дня немцы атаковали несколько раз, но натыкались на огневой вал нашей батареи.

В перерыве между боями командир орудия Кении прислал связного: кончаются снаряды. А у нас — то же самое. Половина боеприпасов — всегда бронебойные болванки. В том бою танки на нашем участке не появлялись.

Стреляли осколочными по автоматчикам. Вот и израсходовали к концу дня все снаряды. Отстреливались личным оружием. Пошли в ход и гранаты. С большим трудом удержали в первый день свои позиции.

Ночью атак не было. Минные налеты не помешали подвести боеприпасы, убрать убитых, отправить в тыл раненых. Что еще сделали, так это оборудовали новые основные и запасные огневые позиции.

Наутро противник обрушил на нас орудийно-минометный огонь и снова бросил в атаку пехоту. Мы, подпустив ее поближе, открыли ураганный огонь. Так происходило несколько раз.

Вечером второго дня, когда боеприпасы снова были на исходе, фашисты предприняли самую сильную атаку и заняли окраину хутора. Мой взвод — под непрерывным обстрелом. Постоянно рвется связь с комбатом — связисты не успевают восстанавливать.

В разгар боя снова появился связной: Кении просит, чтоб я пришел к нему. Под разрывом снарядов и мин бегу ко второму орудию. Жуткая картина! Кругом воронки и убитые. Стонут раненые. Те, кто остались в строю, ведут непрерывный бой.

Наводчик Михаил Чекан говорит мне: «Слева, за теми кустами, шла сильная стрельба из пушек. А теперь тихо. Как бы немцы не зашли к нам в тыл!»

Ребята правы. Появился связной от комбата: занять круговую оборону, так как батарея слева разбита.

Пока я разбирался со вторым орудием, замолчало первое. Бросился обратно. Мать честная! Здесь картина еще страшней. Вражеский снаряд, разорвавшийся прямо перед орудием, скосил несколько человек. Пушку заклинило. Из расчета Медведева остались только трое. Обращаюсь к ним, а они не реагируют: оглохли от контузии.

Все вместе кое-как исправили орудие. Стал я и за наводчика, и за командира. Стрелял до тех пор, пока не выбили немцев из хутора.

Враг пытался наступать и в последующие дни, но наши части выстояли. А Кении, Чекан, Медведев, Караваев проявили исключительную храбрость и умение драться с врагом меньшим числом».

15 сентября 44 г. Получил письма от матери из Пржевальска, от брата Феофана Дмитриевича (он в Латвии, три раза награжден) и от одноклассника Аверьяна Юрчаева, который уже отвоевался. Пишет о посещении нашей школы в селе Тогузтемир Оренбургской области. Зажицкий, Ростовских, Вершинин убиты в боях за советскую Родину. Это наши семиклассники. Совсем еще пацаны. Не любили, не целовались. Им бы еще учиться в десятом, да там не было десятилетки…

В Турде идут ожесточенные бои. Город — на горе, труднодоступен. В огромных трубах фабрик сделаны амбразуры. Там сидят снайперы и охотятся непрерывно. Мы несем обидные потери.