Натан Эйдельман - Вьеварум

К тому же известно, что Герцен не заботился о прибылях; лишь бы «Колокол» дошел, пусть даром, к читателю. На каждом номере газеты стоит цена — 6 пенсов. По справочнику тех лет легко выяснить, сколько это копеек. Оказывается, некто "А. И. Г." просит за экземпляр «Колокола» почти вдесятеро больше цены. Не может быть, чтоб Герцен!

Все станет на место, если предположить, что писалась записка… самим Смирдиным. Писалась во многих экземплярах, как пишутся пригласительные билеты, и рассылалась известным Смирдину лицам — может быть, его подписчикам или постоянным покупателям. В таком типовом извещении уместно и объяснить, что такое «Колокол», и предостеречь против употребления "во зло". Смирдин хочет получить прибыль, а спрос на нелегальные герценовские издания велик! И он смело называет себя, не забывая назвать самую высокую цену.

Но зачем же подпись "А. И. Г."?

Одно из двух: либо Смирдин имел согласие Герцена на такую подпись, либо, что более вероятно, он подписался инициалами Герцена, чтобы привлечь, заинтриговать покупателя и замаскировать себя…

Вся русская история, все разнообразнейшие оттенки культуры и мысли отражались в «Колоколе».

Тайные общества 60-х годов — мы плохо их знаем. «Колокол» был их органом, туда шли письма, там печатались ответы — мы видим их, читаем, но часто не можем разгадать.

Споры об искусстве, о Пушкине, о религии — мы часто знаем их внешнюю сторону, но самая запретная их сфера — в вольной печати Герцена. Десятки, сотни, может быть, несколько сотен глав русской истории XIX века начинаются с «Колокола», но не прочитаны до конца…

Вот из номера в номер печатаются разоблачительные сведения о петербургском духовенстве, безграмотные и злые циркуляры митрополита Григория с указанием номера и даты каждой бумаги. В синоде сидел корреспондент «Колокола», но мы не знаем кто…

Одна фраза из письма Герцена к сыну: "Новостей никаких нет — кроме того, что молодой Раевский умер в Брюсселе, собираясь в Париж". Кто такой молодой Раевский? Выяснив, сразу же получили нить, ведущую на Украину, в Харьков — Киев — Одессу, ко множеству лиц и обстоятельств…

Несколько строк из письма Герцена к Павлу Васильевичу Анненкову, который летом 1858 года путешествует за границей и помогает вольной прессе:

"Кто писал превосходную статью в 19 "Колоколе"? — Не знаю, хотя и догадываюсь. Довольно тебе сказать, что она пришла в куче славянофильских посылок из Москвы, но получил я от Трюбнера".

Герцен пишет Анненкову осторожно, предполагая, что тот его поймет.

Попробуем и мы понять:

"Куча славянофильских посылок из Москвы" — круг очерчен. Но самые близкие друзья, в том числе славянофил Иван Аксаков, знали, что из Москвы прямо на адрес Трюбнера посылать немного рискованно (памятуя о Михаловском). Лучше — на Ротшильда. Если все же посылки пришли на Трюбнера, значит, отправляли не слишком знакомые, еще не предупрежденные об опасности славянофилы. Отношения этой общественной группы с Герценом были сложными: некоторые прямо писали, что с направлением «Колокола» не согласны, но ведь больше и печататься негде!

Перебирая имена московских славянофилов, выясняя, кто из них летом 1858 года находился в Москве, сопоставляя их взгляды с громадной "превосходной статьей" о крестьянском вопросе, занявшей весь 19-й и часть 20-го номера «Колокола», удалось почти бесспорно установить, что писал статью Александр Кошелев, один из лидеров славянофильства, редактор журнала "Русская беседа"…

Но вот снова на страницах Герцена мелькнуло "министерство внутренних дел". Оказывается, III отделение получило от какого-то очередного «Михаловского» сведения, будто в Лондоне напечатано огромным тиражом воззвание к крестьянам, призывающее к восстанию. Сведения были фантастические, но министр внутренних дел разослал циркуляр, а через три с половиной месяца «Колокол» добыл и перепечатал текст секретнейшего циркуляра по всей форме:

"М. В. Д. Департамент Полиции Исполнительной. Отделение III, стол 2. 28 октября 1857. № 141.

Циркуляром 26 декабря 1856 г., за № 207, было мною предложено всем начальникам губерний строго наблюдать за водворением (?!?){9} издаваемых за границей на русском языке разных сочинений, и своевременно останавливать этот незаконный промысел…

Подписал С. Ланской, министр внутренних дел.

Скрепил С. Жданов, директор".

Текст циркуляра был настолько безграмотен, что Герцен подал реплику: "Приславший его нам говорит, что его сочинил А. И. Левшин [товарищ, то есть заместитель, министра]; мы не думаем, — его сочинил кто-нибудь из сторожей министерства, и то в понедельник утром…"

Точный текст циркуляра да еще сведения о том, кто сочинил его, — все это снова бросает "тень подозрения" на безупречный, отборный штат министерства внутренних дел!

А ведь у нас с самого начала под подозрением некто из МВД, чье "Письмо из Петербурга" появилось во втором номере «Колокола»!

Не нужно думать, что у Герцена на первом году «Колокола» было изобилие своих людей среди ответственных чиновников всех министерств. Отнюдь нет: в синоде, уже говорилось, был свой человек, может быть — в министерстве иностранных дел, но во многих высших ведомствах, кажется, прямой агентуры не было.

Зато в министерстве внутренних дел человек был. Естественно предположить, что циркуляр, "сочиненный кем-нибудь из сторожей", прислал именно он, по старому надежному пути (Мельгунов — Франк — Герцен). В том же десятом номере газеты, где был опубликован корявый циркуляр, прямо вслед за ним шла еще одна заметка "по части МВД". Она называлась "Разграбление монастыря и поход Черниговского губернатора против монахинь (посвящается г. министру внутренних дел)". Рассказывалось в ней о насильственном изгнании старух-раскольниц из обители близ Чернигова. Соседство «Циркуляра» и «Разграбления» на страницах «Колокола» уже наводит на некоторые размышления: Герцен часто помещал материалы, полученные из одного источника, рядом, один за другим. Раскольниками ведало все то же министерство внутренних дел, и, если читатель не забыл, секретными делами о них занимался все тот же неизвестный корреспондент второго номера «Колокола».

"Мы очень бы желали, — писал Герцен, — чтоб эта история, полученная из совершенно верного источника, была опровергнута, например, в Журнале министерства внутренних дел". Через несколько строк еще раз: "…благодарим душевно… особу, доставившую нам историю". Снова те же мотивы, как и по поводу первой корреспонденции, вышедшей из недр министерства внутренних дел: подчеркивается благодарность и уважение к некоей таинственной особе. Это он, все тот же — рискующий карьерой, свободой и даже жизнью чиновник министерства внутренних дел, и настал час им серьезно заняться…