Наталья Муравьева - Гюго

Роль Рюи Блаза будет исполнять Фредерик Леметр. Роль королевы автор обещал Жюльетте Друэ. Она выучила ее, переписывая рукопись пьесы, и полна надежд.

— Не стоит рисковать, — говорит директор театра, — лучше бы поручить роль какой-нибудь крупной, известной актрисе и быть спокойным за судьбу спектакля.

Гюго и сам втайне сомневается в артистических возможностях Жюльетты. Как поступить? Имеет ли он право настаивать?

И мечта Жюльетты рухнула. Ей не дали роли. Она никого не винит, но ей очень тяжело.

— Моя скорбь сильнее, чем ты думаешь, — говорит она Виктору. — Эта последняя потерянная надежда — ужасный удар для меня.

Гюго хотел бы превратить новый спектакль в новую битву за романтическое искусство. Жаль, что армия «Эрнани» рассеялась. Бывшие «кудлатые разбойники» давно остриглись по моде, сбрили бороды и уже не носят пурпурных жилетов или испанских сомбреро. Многие из них стали видными, преуспевающими деятелями, респектабельными буржуа, рантье.

А новое поколение молодежи совсем другое, чем было в 1830 году; царство «золотой середины» — плохая питательная среда для высоких страстей, другие страсти волнуют теперь юных парижан; все больше появляется среди них расчетливых честолюбцев, похожих на бальзаковского Растиньяка, все меньше гордых и самоотверженных юношей, подобных Дидье.

И все же романтические юноши не перевелись окончательно. С двумя такими Гюго недавно познакомился: Огюст Вакери и Поль Мерис. Студенты, энтузиасты-романтики; поклонники его таланта. Когда они пришли вдвоем в дом на Королевской площади, ему вспомнился первый визит Теофиля Готье. Тот же восторг в глазах юношей, та же беззаветная преданность. Теофиль стал теперь видным писателем, он остается верным другом, но у него много собственных дел и забот, а эти двое готовы целиком отдать «мэтру» все свои силы, все досуги, только бы служить ему, только бы приобщиться к его воинству. Поль и Огюст сделались частыми гостями в доме Гюго и его верными адъютантами.

Первое представление «Рюи Блаза» состоялось в сырой ноябрьский вечер 1838 года. В зале установлены калориферы, но они не греют, и зрители ежатся от холода. Гюго, как и в прежние времена, с волнением глядит в бездну зала. Разогреют ли публику страстные монологи Рюи Блаза? Фредерик Леметр блистательно исполняет эту роль. Публика благосклонна, но до триумфа далеко.

В прессе на следующий же день начались атаки на «Рюи Блаза». Особенно злобствовал Гюстав Планш, его статья была помещена в «Ревю де дё Монд». Критик усматривал в пьесе «раздражающий цинизм» и словесные излишества. «Автор относится к словарю как к лотерейному колесу, — писал Гюстав Планш. — Слова ему ничего не стоят, и он нагромождает их с беспримерной щедростью». «Вся пьеса не что иное, как ребячески неумное нагромождение невероятных сцен…»; «…аплодировать „Рюи Блазу“ — это провозглашать падение драматической поэзии».

Друзья старались отстоять пьесу. В газете «Монитер» появилась хвалебная рецензия Теофиля Готье. Он отметил превосходную игру Фредерика Леметра, выдающиеся поэтические достоинства новой пьесы Гюго. Но все же настоящего успеха не было. Скорее полууспех. Гюго ждал совсем другого. Вероятно, публика уже пресытилась романтическим пафосом, высокими чувствами. Может быть, миновала пора романтического театра и окончательно укрепилось царство мелких чувств и дел, царство «золотой середины»?

После этой пьесы Гюго-драматург на несколько лет умолк. Мечта о «Театре Возрождения» не осуществилась. Новых романтических драм не было в репертуаре. Директор в коммерческих целях соглашался на постановку ходовых оперетт. Лицо театра стало совсем другим, чем представляли себе Гюго и Дюма, когда хлопотали о его основании. И скоро они утратили интерес к своему неудачному детищу.

«Рюи Блаз» завершает вереницу драм, созданных Гюго в 30-е годы. Это блестящий финал романтической сюиты, в котором особенно ясно выступают ее главные темы, господствующая тональность.

Утверждение демократического героя, мужественного человека с большим сердцем, противостоящего бессердечным, коварным вельможам, — главный мотив «Рюи Блаза» звучал и в «Марион Делорм», и в «Эрнани», и в «Марин Тюдор».

Раскаты народного гнева против тиранов слышатся во всех пьесах Гюго. С духом тираноборчества сочетается стремление сокрушить старые литературные запреты, дать волю свободному вымыслу художника, создать новые образцы стихотворной сценической речи.

Виктор Гюго обогатил французскую сцену. Но в драмах его с большей отчетливостью, чем в других жанрах творчества, сказались и некоторые романтические «крайности». Злодеи, чудовища и рыцари без страха и упрека порой становились в его пьесах на место живых людей. Индивидуальное, конкретное нередко сглаживалось в событиях и людях, уступая место «общечеловеческому», «абсолютному».

Эти особенности, так же как и сильные стороны драматурга-романтика, ясно видны в «Рюи Блазе», одной из самых характерных пьес Гюго.

В 1872 году Гюго услышал хвалу «Рюи Блазу», возданную уже совсем другим поколением французов. Эмиль Золя написал о ней следующие строки:

«…Из всех драм Гюго „Рюи Бляз“ самая сценичная, человечная и жизненная. Стихи „Рюи Блаза“ останутся вечной славой нашей поэзии…

Стихи Гюго прозвучали, как звуки рога, среди лепета и бормотания классицистической поэзии… Дуновение нового, струя свежего воздуха, сияние солнца. И они остаются сегодня и останутся навсегда, эти драгоценности, отчеканенные с редким искусством.

Да, музыка, свет, цвет, запах — все есть здесь… Стихи Виктора Гюго хорошо пахнут, имеют кристально-чистый голос, сияют золотом и пурпуром».

Кризис нарастает (1839–1847)

12 мая 1839 года Гюго работал в своем кабинете. Вдруг дверь приоткрылась, и заглянула Леопольдина:

— Папа, ты знаешь, что делается? На мосту Сен-Мишель сражаются.

Он подошел к окну. Издали слышна перестрелка. Весь дом в тревоге. Двери и окна то с шумом захлопываются, то снова распахиваются. Говорят, что в Париже началось восстание. Поэт спешит на улицу. Как всегда, он хочет все увидеть собственными глазами.

Майское восстание 1839 года было организовано тайным республиканским обществом «Времена года». Его руководитель Огюст Бланки, отважный и стойкий боец-революционер, предпочитал тактику тайных заговоров и неожиданного удара широкой пропаганде. В этом была его слабость. К тому же члены общества не имели опыта и не располагали запасами оружия. Восстание было подавлено на следующий день. Бланки удалось скрыться. Другой руководитель восстания, Арман Барбес, был схвачен и привлечен к суду. Дело его рассматривала Палата пэров.