Вилен Визильтер - Телевидение. Закадровые нескладушки

Каждый документальный фильм, во всяком случае для меня, – это путешествие за золотым руном. И когда удается его обнаружить, это великое счастье, сродни катарсису в любви. Меня часто упрекают, что я слишком люблю своих героев. А как может быть иначе. С холодным носом и не надо браться за фильм. Только любовь и неимоверный каторжный и радостный труд высекают звонкую и яркую искру искусства. А иначе получается ни уму ни сердцу, каша-размазня, серая попсятина.

Диалоги с Колчаком

Иногда Анна Михайловна Виноградова использовала меня в качестве Шойгу из МЧС, особенно когда срочно нужно было спасти какой-то материал. Так, однажды она мне предложила разобраться в материале о русском зарубежье, отснятом сотрудниками Российского фонда культуры. Я приехал к Елене Николаевне Чавчавадзе, и она мне выложила огромный материал, десятки отснятых видеокассет. Судя по всему, режиссер утонул в этом материале. С «Диктатором Крыма» мне было проще. Там была одна фотография, и дальше я уже шел интуитивно, по нюху, как гончая, по следу.

Здесь было гораздо труднее. Но ведь кто ищет, тот всегда найдет. Правда, я даже не знал, что я ищу. И тут мне улыбнулась удача. Я наткнулся на довольно обширное интервью с внуком Колчака. И дальше я обратился к Чавчавадзе с одной-единственной просьбой: помочь мне получить в архиве ФСБ папку со стенограммой допроса Колчака. И она это сделала. Содержание этой папки меня буквально потрясло. Я не мог понять, почему адмирал Колчак так подробно и с такой готовностью отвечает на вопросы следователя. Я перечитывал ее много раз. И наконец я понял, он через этого следователя обращается к своим потомкам. Это была единственная возможность обратиться к своим потомкам. Я переписал папку от корки до корки. И дальше я из всего отснятого материала внука Колчака отобрал только то, что близко стыкуется с ответами великого русского адмирала. И получился диалог через пространство и время между Дедом и Внуком. Причем внук по своему духовному состоянию оказался достойным наследником своего великого предка. И здесь удалось создать мощную драматургическую пружину. Вначале внук заявляет: «Да какой я русский. Детство я провел во Франции. Молодость – в Алжире, зрелость – в Соединенных Штатах Америки. Я космополит». А после взрывчатых диалогов с Колчаком, уже в конце фильма, он оказался таким русским, каким удается быть не каждому рожденному в России. Текст от Колчака читал Никита Михалков. И текст оказался настолько пронзительным, что иногда Михалков не мог сдержать слез. И это его настроение словно передавалось внуку в Париже. Ощущение было такое, как будто это не отдельно снималось, а идет живой диалог: Москва – Париж. И нерв этого диалога постоянно зашкаливает, держит в напряжении. Это была бесспорная удача. И я благодарен Виноградовой, и Чавчавадзе, и Никите Михалкову за предоставленную мне возможность испытать такую радость творчества. Это ведь, как сотворение мира.

Вот и не верь в приметы

Незадолго до смерти Черненко, очередного Генерального секретаря ЦК КПСС, Сергею Георгиевичу Лапину, бессменному руководителю Гостелерадио СССР, присвоили звание Героя Социалистического Труда. Мы в эфирной монтажной имели возможность наблюдать это торжественное событие в прямом и непричесанном виде. Звезду Героя вручал Лапину сам Генсек. Оба уже преклонного возраста, немощные, руки у обоих дрожат, и Звезда выпала у них из рук и куда-то закатилась. Ее долго искали, ползали по полу, наконец нашли и кое-как общими усилиями прикрепили Лапину на лацкан пиджака. Те, кто видел этот эпизод на исходнике, шутили по этому поводу: «Звезда Лапина закатилась». И действительно, с приходом Горбачева его вскоре сняли. Вот и не верь после этого в приметы.

Следите за приметами, господа.