Георгий Литвин - Выход из мёртвого пространства

Ну кто, кроме отъявленного врага, мог произнести такую крамольную фразу?

Удалось все-таки Гурьеву добиться, чтобы его выслушал начальник лагеря, полковник. Рассказал он ему свою историю и упирал в основном на то, что все его слова очень легко проверить, написав запрос в штаб полка и отдел контрразведки 4-й воздушной армии. Полковник смилостивился, приказал послать запросы. Но в это время как раз началось наступление, штабы перемещались с места на место, и запрос долго путешествовал по инстанциям. Гурьев переживал страшно, места себе не находил, а капитан-следователь злорадствовал: ответа нет, значит...

Тогда Гурьев решил бежать из лагеря и добираться до полка уж как удастся. И представьте себе, удалось. Сбежал. Явился на аэродром в Сеще. Там, на его счастье, готовился к вылету капитально отремонтированный Ил-2 из нашей дивизии, только из другого полка. Летчик знал Гурьева и даже обрадовался, что у него во время полета в прифронтовой полосе будет воздушный стрелок (его стрелок угодил в госпиталь).

Командир, выслушав историю Гурьева, даже нагоняя для профилактики не дал, а только расхохотался:

- Ну ты прямо колобок: от дедушки ушел, от бабушки ушел... Хорошо, что в свой полк попал. А я только вчера отправил ответ на запрос по поводу тебя. Подтвердил, что ты не шпион. Иди! Будешь летать с Анащенко.

Думаете, на этом история и закончилась? Если бы так! Теперь дело происходило уже в Польше. На задание тогда вылетели сразу три группы. Тревожным было ваше ожидание. Я был тогда у землянки КП. Вышел на воздух и Александр Дмитриевич, закурил, тревожно поглядывая на небо. Тут к КП лихо подкатил "виллис". Выскочил из него весь перетянутый ремнями капитан, подошел к командиру полка, представился. Я хотел было отойти, но Соколов подал мне знак глазами: стой, мол, на месте. Слышу их разговор:

- Товарищ полковник! Был у вас воздушный стрелок Петр Иванович Гурьев?

- Почему же был? Он и сейчас есть.

- А где он?

- На боевом задании, в полете.

- Вот приказ о его аресте.

- А, вот оно что, оказывается... Ну, если его не собьют... На войне, капитан, знаете ли, убивают. И что удивительно, чаще всего хороших людей.

- Гурьев - человек очень опасный. Он бежал из лагеря.

- Да, видимо, плоховато у вас служба поставлена, раз люди из лагерей бегут.

Я не выдержал, хмыкнул. Капитан метнул в мою сторону злобный взгляд, но промолчал, сдержался. Видимо, во фронтовой обстановке он чувствовал себя неуютно.

Тут вернулись самолеты, пошли на посадку. Капитан с любопытством наблюдал за ней. Командир тем временем что-то сказал начальнику штаба, я расслышал только слова: "...чтобы бумага по всей форме была". Потом командир повернулся ко мне и совершенно спокойно, только очень тихо скомандовал: "В третью эскадрилью. Предупреди ребят на всякий случай".

Я со всех ног бросился к капонирам. Там возбужденные после недавнего боя летчики окружили ведущего группы Кучерябу. Докладывали, что кто видел. Таков порядок. Потом ведущий один доложит за всех командиру. Я с ходу выпалил, что приехали арестовывать Гурьева.

- Ну-ну, пусть попробуют! - сказал командир звена Михаил Кравченко. И сказано это было с такой интонацией!..

Летчики и стрелки направились к КП. Кучеряба доложил командиру о выполнении задания. А Гурьев, узнав старого знакомца, опять не удержался и ласково предложил:

- Товарищ капитан, может быть, слетаем на плацдарм?

Капитан в замешательстве смотрел на окружавших его летчиков. Видимо, в такие ситуации ему попадать не приходилось. Это не разговор с подследственным, у которого и так поджилки трясутся!

Тут из землянки вышел начштаба и передал командиру какую-то бумагу. Командир повернулся к капитану:

- Вот вам официальный ответ по поводу Гурьева. И, как говорится, с богом! Его мы вам не отдадим. Это же и вам лучше, а то еще сбежит по дороге, опять у вас неприятности будут.

Последние слова Соколова потонули в нашем хохоте. Вконец растерянный капитан чуть ли не бегом бросился к "виллису".

Конечно, я далек от мысли, что все работники контрразведки были такими, как этот капитан. Например, через много лет после войны бывший наш командир полка Соколов как-то обронил:

- Эх, найти бы нашего оперуполномоченного СМЕРШа да пригласить на встречу ветеранов. Хороший человек был!

- Чем же это он такой хороший? - поинтересовался я.

- На их службе оставаться человеком, да еще обладающим гражданским мужеством, - это было более чем важно. Вот только один случай расскажу. А таких случаев немало было...

И командир рассказал такую историю. Перед самым наступлением в Белоруссии уполномоченный СМЕРШа предложил Соколову найти какой-нибудь предлог и отправить в тыл Тихона Александровича Кучерябу, потому что совершил тот страшнейшее преступление: был женат на немке. Понимаю, что сегодняшней молодежи это покажется диким, но тогда подобные предписания спускались, и невыполнение их грозило гибелью. Хотя - что значит: грозило? Влекло за собой гибель, можно сказать, автоматически. И не было, наверное, человека, который бы в этом не убедился на примере своих родных ли, знакомых ли... Атмосфера такая в стране была. Все это я объясняю для того, чтобы читающему не показалось то, что я расскажу дальше, какой-то нелепостью, выдумкой даже.

Кучеряба был мужиком серьезным. Плотный, среднего роста, всегда спокойный, невозмутимый даже. Высшее образование имел. Было ему тогда 34 года. Всего на три года младше Соколова. Поэтому командир, несмотря на разницу в званиях, очень и очень прислушивался к его мнению по многим вопросам. И вот его надо отправить в тыл, да еще найти для этого благовидный предлог. Но машина запущена, страшная машина. Как тут быть?

Поэтому командир предлагает, не надеясь на успех, уполномоченному СМЕРШа Кучерябу в тыл все-таки не отправлять, а подержать просто хотя бы на первом этапе наступления в резерве. И мотивирует это тем, что наш уполномоченный и сам знает: Кучеряба отлично воевал в Крыму, орденами награжден, авторитет у него большой. Говорит командир и о том, что, когда он воевал в Испании, рядом с ним было много немцев-коммунистов.

Старший лейтенант все это добросовестно выслушал, не перебивая, потом говорит:

- Может, все проще сделать? У вас с Кучерябой отношения чуть ли не товарищеские, так, может, вы ему и посоветуете по-товарищески развестись с женой?

Сначала командир оторопел от такого предложения, а потом... Что ж, из всех зол выбирают меньшее. Еще раз прошу, читайте об этом, помня, что сталинщина была на дворе, свирепая сталинщина.

Изложил такое, мягко говоря, странное предложение Соколов Кучерябе. А тот ответил, тяжело вздохнув:

- Александр Дмитриевич, мы же с вами по возрасту старше всех в полку. Как вы можете предлагать мне такое? Мы же не против немецкого народа воюем, а против фашизма! Да что я вам буду политграмоту читать! Если соглашусь на такое предложение, то совесть потеряю. А без совести и жить не стоит!