Татьяна Михайловна Соболева - В опале честный иудей

Вот и этот с виду вроде бы и небольшой «цветок» присоединяю к упоминаемому букету... «Ату, его!.. Ату!»

Мелкомасштабное локальное сокрытие Ал. Соболева от людей можно считать отголоском тех же действий, но проводимых на самом высоком уровне.

...В ССП существовал (может быть, жив и поныне) отдел пропаганды. Многофункциональное административное звено. Главная цель - доносить до сознания советских граждан выдающиеся, по оценке компартии, творения членов ССП. На промышленных предприятиях, в колхозах и совхозах, в научных и учебных учреждениях с похвальной аккуратностью и регулярностью устраивались встречи писателей - авторов нередко заранее «раскрученных» произведений - с, надо полагать, жаждущими этих встреч читателями. Определенным образом настроенными.

«Не-писателя» Ал. Соболева, хотя и попавшего своей песней «в десятку», это писательское благо не касалось как не члена ССП. Уж не поэтому ли еще его предусмотрительно не позвали в ССП? Для надежной изоляции?

Вот такая дополнительная информация, сочная «привлекательная» краска, открытая в «цветке», присоединенном мной в самообразующийся букет...

Для сравнения: приметные черточки иной судьбы, другого поэта - Александра Межирова. Выступая однажды по радио (это для него было доступно), он рассказывал о своих встречах с читателями, в частности в воинских частях. Счел нужным подчеркнуть, что всякий раз за ним приезжали два офицера и с таким почетным сопровождением он прибывал на запланированную встречу.

Каюсь, я сразу отметила разницу: мой супруг, автор «Бухенвальдского набата», такой чести не удостаивался. Его вообще никуда не приглашали, как будто нигде и никто знать и видеть его не хотел. Рассуждая далее, обнаружила, что незнакома с творчеством Межирова, а после появления его стихотворения «Коммунисты, вперед!» (Соболев обычно добавлял: «...к кормушкам!..») решила, что с меня хватит и одного этого. «Визитная карточка» поэта говорила для меня не в его пользу. Но в глазах членов тогдашней ВКП(б) стихи были бесценны — еще бы! — они прославляли партию как авангард на самых крутых виражах исторических событий. По степени отступления от правды - истинно советские стихи, и появиться они могли из-под пера только ретивого слуги компартии и только «на просторах родины чудесной», как говорилось в одной из советских же песен. Полностью привязаны к месту и времени. По сути и по духу.

Стихотворение Ал. Соболева «Бухенвальдский набат», как уже было мною сказано, ничем и никак не связано с компартией, отличается международным значением. Аналогичный равноценный призыв к единению людей в борьбе за мир, против фашизма и ядерного вооружения мог родиться в любом краю земного шара у талантливого человека с чувством всепланетного патриотизма, у гражданина Земли.

Кто был милее компартии: «прирученный», свой Межиров или неразгаданный, молчащий, может быть и не чужой, но красноречиво не свой Ал. Соболев? - вопрос праздный. А только для милого дружка - и сережка из ушка!

Неожиданно мелькнула мысль: да разве могли творцы лживой советской литературы согласиться с присуждением Ленинской премии произведению, сияющему ослепительным блеском правды, без тени приспособленчества?!

«У него есть все, что ему нужно...» Это об Ал. Соболеве. Коротко и ясно. Слова сии произнес «человек в штатском» - кагэбэшник, сопровождавший Ансамбль песни и пляски Советской Армии на гастроли во Францию. Как рассказал Ал. Соболеву один знакомый артист Ансамбля, он оказался случайным свидетелем разговора, который происходил после окончания концерта. Успех «Бухенвальдского набата» был, как всегда, огромен. Неожиданно к руководству Ансамбля обратился один из слушателей: он пожелал знать, каким образом он может в благодарность за «Бухенвальдский набат» передать в подарок автору слов этой песни легковой автомобиль. И услышал в ответ фразу, которую я привела несколькими строчками выше. Так как у Ал. Соболева легкового автомобиля в то время и никогда позже не было, то, ссылаясь на кагэбэшника, потому только, что он ему не был нужен. Тоже коротко и ясно. И вразумительно, чтоб не возникло ненужных сомнений.

Я уже цитировала моего героя, который сказал: «Нет, не только вода да еда, человеку - свобода положена»! Так он выразился, наверно, потому, что крышу над головой считал по наивности фактом само собой разумеющимся. Ведь его «крыша над головой» зависела не от бесхозяйственного мужика из забытой Богом деревни, а от представителей партийной власти.

Не подумайте только, что выбираю из жизни автора «Бухенвальдского набата» эпизоды и факты преимущественно душещипательные. Ну разве получение квартиры - событие из ряда вон выходящее?

Когда «Бухенвальдский набат» вышел на простор, стал достоянием миллионов людей, автор мелодии композитор Вано Мурадели, оцененный по заслугам, жил в высотном доме на Котельнической набережной. Автор стихов - поэт Ал. Соболев, явные заслуги которого, думалось, еще не успели толком ни понять, ни заметить, ни оценить, - жил в двухэтажном засыпном бараке, в комнате с печным отоплением, без водопровода, с «удобствами» в ста метрах от дома. Трудно себе представить, но и четыре года спустя после начала победного шествия «Бухенвальдского набата» по всему миру его автор все еще пребывал в том же засыпном бараке. И похоже, никто и не собирался его оттуда извлекать. Передо мною толстенная папка - документы квартирной эпопеи, собранные за без малого четыре года. Документы волокиты и издевательств. Как это произошло? Опять же по законам и правилам компартии. Желая, очевидно, лишний раз продемонстрировать подлинность и силу народовластия в стране, она скромно самоустранилась от решения жилищного вопроса поэта Ал. Соболева, очистив поле деятельности для властей местного значения, т.е. районного или городского масштабов. Почуяв, что поэта Ал. Соболева (неважно, что его песня всем, по-хорошему, уши прожужжала) «верхи» не жалуют, иначе не держали бы столько лет в бараке на удивление окружающим (люди, знавшие, что Ал. Соболев написал такую замечательную песню, засомневались: уж не заливает ли? Не может быть, чтобы такого заслуженного, даже знаменитого человека оставили на неизвестное время в бараке), так вот, местная - «народная» власть восприняла этот сигнал по-своему, а точнее - по тому самому партийному единомыслию, поспешив внушить превращенному в «просителя» автору «Бухенвальдского набата», что на своем дворе даже шавка — зверь. Лишь в 1962 г., спустя четыре года после Венского фестиваля, положившего начало международному признанию этой антифашистской, антивоенной песни, изведав и претерпев весь набор изобретенных советскими чинушами унижений и издевательств, добились мы (я шагала в ногу, в паре, рядом с больным мужем) улучшения жилищных условий. А почему, собственно, автор «Бухенвальдского набата», инвалид войны пожизненно - заслуженный гражданин страны - должен был добиваться нормальных - всего-то! - жилищных условий?!