Юрий чурбанов - Мой тесть Леонид Брежнев

Когда приходится обращаться в санитарную часть, я иногда встречаю Бегельмана. Он сидит здесь же, в этой ясе колонии. Одно время мы были даже в одном отряде. Разумеется, никаких отношений между нами не было, даже не разговаривали. И вот как-то раз, кажется, в воскресенье, когда весь отряд ушел в кино, Бегельман подошел ко мне и принес свои извинения. Я видел: он мучается, ему стыдно — и вот наконец он решился. Бегельман рассказал, как его «ломали». Он вспомнил все, что ему обещали «взамен» Гдлян и Иванов. Бегельман показал мне большую тетрадь, исписанную от начала до конца и сказал, что этот материал он готовит для комиссии по проверке деятельности группы Гдляна и Иванова, которую возглавляет Рой Медведев. Он познакомил меня с тем, что там написано: среди прочего, на этих страницах подробно рассказывается, как Бегельмана заставляли дать на меня показания. Что я мог ответить Бегельману? Человеку уже за шестьдесят и он тяжело болен, по состоянию здоровья не может работать на производстве, потому и устроили его в санчасть.

Эргашев покончил жизнь самоубийством рано утром у себя дома. Тогда гдляновско-ивановские тучи стали сгущаться над его заместителем, генералом Давыдовым. Он тоже покончил с собой в госпитале, оставив предсмертное письмо. Вот этот документ.

«Горько и обидно, что неожиданно предложили уйти на пенсию и сделано это в столь бесцеремонной, даже грубой форме. Сейчас, по-моему, стало легче оболгать ответственного работника, чем когда-либо, запачкают грязью, а потом отмывайся. И мне кажется, кто-то хочет оклеветать меня, взвалив на мои плечи грехи прежних руководителей, очернить безупречную работу в МВД в течение 16,5 лет. Ухожу честным работником МВД, коммунистом, генералом, отцом.

Уволили, никто со мной не переговорил, не высказал каких-либо обвинений или претензий. Неужели сейчас такая слепая и фанатичная вера каким-нибудь клеветникам? Неужели вот так, походя, можно жестоко оскорбить члена КПСС с 35-летним стажем генерала? Ничего не могу понять, сердце — сплошная кровавая рана, веры и справедливости нет! Я вынужден сам принять крайнюю меру к сохранению своей чести и достоинства. А перед этим не лгут.

Через полгода покончил с собой бывший начальник РОВД Ташкентской области Хаджимурадов Анвар. Он тоже оставил предсмертное письмо.

«Генеральному прокурору СССР Рекункову А. М.

Первому секретарю ЦК КП Узбекистана Усманходжаеву И. Б. от Хаджимурадова А. Х.

Меня 23 и 24 декабря 1985 года к 9.30 пригласили в здание КГБ. Там был представитель Прокуратуры СССР Карташян и с ним еще один человек, я его не знаю. Они спросили меня о моей покойной матери и детях, потом стали душить и просили дать показания в отношении бывшего начальника УВД Джамалова, как будто я дал ему взятку во время перевода с городского отдела милиции в Орджоникидзевский РОВД и ранее тоже. Я не вытерпел оскорблений, так как они говорили, что все узбеки бараны, басмачи и фашисты. Картатян так же обзывал жену и дочку. Говорил: я поставлю им в задний проход, кроме того, плевал мне в лицо. Я не смог стерпеть и вынужден был дать ложные показания, как будто с 1984 года я каждый месяц давал Джамалову по 500 рублей. А откуда я взял? Я ответил, что каждый месяц я клал в сберкассу по 100–150 рублей и, кроме того, мой брат действительно держал и откармливал баранов, потом продавал, и из этих денег я тоже давал. Я знал, что меня арестуют и будут мучить. Но сами говорили — социалистическая законность, а где она? Когда кончатся оскорбления? Меня все знали, я работал днем и ночью, к сожалению, допускал ошибки, но сейчас, когда на меня столько кляуз, я не считаю это позором, мне только неудобно перед некоторыми людьми. Друзья, которые знают меня как честного человека, обижены, а кто враги — те довольны. Я себя оговорил. Пусть это знают и другие товарищи.

При осмотре трупа Хаджимурадова кроме следов самоповешения судмедэкспертизой обнаружено: справа на уровне реберной дуги на общем участке 15 на 10 см. имеются рассеянные кровоподтеки, размером от 3 на 3 см., до 5 на 7 см. желтоватого цвета. Между средними ключевыми и передними подмышечными линиями слева на общем участке 10 на 7 см. есть кровоподтеки, размером от 1 на 3 см. до 3 на 3 см., аналогичного характера. Они нанесены тупым предметом, давность — не более 3–4 суток.

Каргашян — следователь из кампании Гдляна и Иванова. За эту смерть никто не ответил.

Узбеки, которые сидят в этой же колонии, хорошо знали Эргашева. Они в один голос говорят, что Эргашев, конечно, был человеком очень сложного характера, может быть, в чем-то даже самодуром, но, по их мнению, он никаких взяток не брал. Что же касается Давыдова, его заместителя, то это вообще был кристально честный человек. Конечно, Усманходжаев, который сменил Рашидова, на посту первого секретаря ЦК КП Узбекистана, был бы обязан, наверное, понять, что за волной самоубийств, вызванной деятельностью следственной группы Гдляна, кроются серьезные причины. Но Усманходжаев предпочитал не вмешиваться — лишь бы самому остаться целым и невредимым. За эту свою трусость Усманходжаев сам же и поплатился. Гдлян быстро добрался и до него — кончилось тем, что Усманходжаев также оказался в Нижнем Тагиле. Когда он с этапом прибыл сюда, в колонию, я его просто не узнал; помню, зашел я по каким-то делам в штаб (в этом здании кабинет начальника колонии и другие службы), в приемной сидели «новенькие», и один из них сразу со мной поздоровался. Я и не понял, что это Усманходжаев. Он — из породы тех людей, чьи лица быстро стираются из памяти. И то, что этот человек оставил о себе самое негативное мнение у узбекского народа, — закономерно.

Почему узбеки так быстро поддавались давлению со стороны следственных органов? В чем причина? На эту тему у меня был однажды разговор с бывшим прокурором Кашкадарьинской области, тоже осужденным — Халиковым. Этот человек был приговорен к высшей мере наказания, затем его поместили в зиндан (подвал тюрьмы); здесь он три с половиной года каждый день ждал, когда его расстреляют. Потом расстрел заменили на 15 лет, но как он не сошел с ума в этом подвале за три с половиной года, каждый день засыпая с мыслью, придут его расстреливать утром или нет, для меня загадка. Сильным человеком оказался этот Халиков — кстати, до назначения прокурором он короткое время работал первым секретарем райкома партии. И вот я спросил его: «В чем же дело, почему узбеки так быстро «ломались?» Халиков ответил, что Гдлян и Иванов хорошо изучили психологию узбеков, они быстро поняли, что в большинстве своем узбеки очень доверчивые люди — сначала поддаются воздействию, быстро «ломаются» и дают те показания, которые из них «выбивают». Потом жалеют о сделанном, но поздно…